— Зубы по утрам чищу! — ответила Лера,
отстранившись. — Ты никогда не пробовал? Очень интересное ощущение!
Цыган беззлобно расхохотался, распахнул ворота. Лера въехала
во двор, поставила машину под навес.
Посреди двора пылал огромный костер, вокруг него сидели на
скамьях и простых ящиках цыгане с кружками и гранеными стаканами. По кругу
ходили бутылки водки и свежие караваи хлеба. Над костром жарилась целая свинья.
Невысокий цыган лет сорока с золотой серьгой в ухе перебирал струны гитары,
толстая тетка в цветастой шали, с густой щеточкой усов над верхней губой,
низким глубоким голосом выводила:
… запрягу лоша-адку в сани, бурую, мохнатую…
Остальные подтягивали ей на разные голоса.
Лера поднялась на крыльцо.
В сенях ее встретил старый знакомый, Шандор — толстяк с
блестящими выпуклыми глазами.
— Привет, беленькая! — проговорил он, шагнув
навстречу. — У Ласло сейчас гость… подожди немножко! Это особенный гость,
такой гость, с которым тебе лучше не встречаться!
— Ну ты ему скажи, Шандор, что я приехала, новости
важные привезла…
Цыган кивнул, поправил шелковую рубашку и скрылся за дверью.
Лера огляделась.
Все здесь казалось ей таким провинциальным, допотопным,
безнадежно устаревшим. Эта деревенская изба, отделанная внутри с дешевым
цыганским шиком, золотые зубы и шелковые рубашки лаварей вызывали невольное
раздражение.
«Мне не приходится выбирать, — подумала она, — но
ничего, все это до поры до времени… Я перерасту их, подомну, они будут у меня
на побегушках. .. Я начинаю входить во вкус, — вдруг заметила она про
себя, — то ли еще будет?»
Вдруг распахнулась дверь — другая, не та, за которой скрылся
Шандор, и в прихожую выскочила Жужа. Сверкая глазами, маленькая цыганка
подскочила к Лере, зашипела, как раздраженная гадюка:
— Я тебе говорила, поганка бледная, чтобы ты на моей
дороге не вставала? Чтобы ты к моему мужчине близко не подходила? Чтобы на
глаза ему не показывалась?
— Да уймешься ты наконец? — огрызнулась Лера,
отступив к двери. — Как ты меня достала!
— Я тебе все это говорила! — выпалила
цыганка. — А ты меня не хотела слушать! Так умри же, рыба
мороженая! — она выхватила нож и бросилась на мнимую соперницу. Лера
отскочила, огляделась в поисках подручного орудия самообороны и, не найдя
ничего подходящего, бросилась за дверь, куда перед тем скрылся Шандор. Цыганка,
размахивая ножом, устремилась за ней.
Они оказались в знакомой, пышно обставленной комнате. В
глубине ее, в двух низких кожаных креслах сидели Ласло-Клоун и толстый
неопрятный мужчина с плоским нездоровым лицом, напоминающим коровье вымя. На
низком столике между ними расположились керамические плошки с зеленью и
закусками, блюда с горячими шашлыками, тарелки с копченой осетриной и нежной
пармской ветчиной, бутылки с грузинскими винами и выдержанным армянским
коньяком. На самом почетном месте стояли хрустальный графин и два тяжелых
стакана, наполненных янтарной жидкостью. Шандор стоял посреди комнаты и что-то
увлеченно говорил. Увидев вбежавших в комнату женщин, он обернулся и недовольно
перекосился:
. — Ну куда вы лезете? Видите — мужчины разговаривают!
— Я ее убью! — выпалила Жужа и бросилась на Леру,
угрожающе размахивая ножом. — Я ей сказала, чтобы держалась от тебя
подальше!
Шандор, с неожиданной для такого толстяка ловкостью, шагнул
ей навстречу, перехватил руку с ножом, вывернул кисть и отобрал оружие. Жужа
вскрикнула от боли и прикусила губу.
— Ласло, — прошипела она в следующую
секунду, — твою женщину бьют, а ты спокойно смотришь!
— Если надо будет, — ответил Ласло, — если
надо будет, я тебя плеткой выпорю! Собачьей плеткой!
— Ты — можешь, ты не только побить, ты меня и убить
можешь! — подхватила цыганка. — Ты — мой мужчина, мой хозяин! А
посторонним не должен позволять!
— Распустил ты своих баб, — недовольно проворчал
плосколицый мужчина. — Никакого порядка!
— Шандор, уведи ее! — распорядился Ласло. —
Запри ее в спальне! Достала она меня! А ты, — он повернулся к Лере, —
раз уж все равно вошла, оставайся! Выпей вина, закуси с дороги… ты ведь устала!
Наши женщины с мужчинами за одним столом не сидят, но ты… ты совсем не такая!
— Все равно я эту селедку белоглазую зарежу! —
выпалила из дверей Жужа, которую тащил прочь невозмутимый Шандор.
— Познакомься, — Ласло повернулся к своему
плосколицему гостю, — это — Элеонора, толковая девка! В городе она человек
новый, никого пока не знает…
Лера проглотила «Элеонору», не моргнув глазом. Ничего, она
потерпит. Плосколицый скользнул взглядом по Лериному лицу, и она вздрогнула. В
этом взгляде были скрытая угроза и совершенно явная неприязнь. Она
почувствовала своим шестым чувством, что этот человек не просто опасен — он
очень опасен.
— А это… — продолжил цыган, собираясь представить
своего гостя, но тот оборвал его:
— Не надо подробностей! Меня зовут Павел, этого вполне
достаточно. Даже больше чем достаточно.
И он мент, Ласло! — выпалила Лера неожиданно для самой
себя. — У него это на лице написано метровыми буквами, как на вывеске
казино «Олимпия»!
Мужчины дружно расхохотались.
— Конечно, мент, — подтвердил Ласло. — Он —
наш человек, наш мент. Мы с ним вот так! — и цыган звучно сложил вместе
ладони, — Правда, Павлик?
— Правда, — плоское лицо слегка смялось, как
каучуковая маска, обозначив улыбку.
«Но это нисколько не помешает ему съесть тебя с потрохами,
как только представится такая возможность», — подумала Лера, садясь в
третье кресло и наливая в свободный бокал самую малость терпкого, темного
киндзмараули.
— За нашу дружбу! — Ласло поднял тяжелый бокал.
— За дружбу! — подхватил Павел, и они чокнулись.
— Значит, Усти-на-Лабе, дом десять… — проговорил мент, одним
глотком допив свой стакан. — На дворе трава, на траве дрова… Ну ладно,
Клоун, засиделись мы с тобой, пойду я, пожалуй! Дело надо делать, сам знаешь!
За ним закрылась дверь, и Ласло повернулся к Лере:
— Ну рассказывай — как съездила?
— Ты еще спрашиваешь? — Лера окинула цыгана
холодным взглядом, словно выплеснула на него ушат ледяной воды. — Ты
послал меня в настоящий гадюшник! Костик продался ментам, — она
выразительно взглянула на дверь, за которой исчез Павел, — у него в баре была
засада! Хорошо, что я ее почуяла!
— Так что сбежать тебе удалось, — осклабился
Ласло. — И нечего качать права, ты не на профсобрании, я тебе молоко за
вредность не выпишу! Вот вина выпей, хорошее вино, может, тогда у тебя
настроение исправится! А может, ты все же попала в засаду, и тебя выпустили в
обмен на ценную информацию? — Глаза цыгана подозрительно
заблестели. — Может, ты меня сдала?
