Слесарь подошел к шкафу, покосился на гостей и открыл
дверцу. Отодвинув в сторону висевшие в шкафу вещи, он наклонился и открыл
потайную дверцу, скрытую в задней стенке шкафа.
— Вот… — бормотал он. — Вот «лед», а вот «винт»…
сотня доз, как договаривались…
Он повернулся к покупателям, держа в руках два аккуратных
свертка.
— Руки! — неожиданно рявкнул разговорчивый Витек,
направив на Слесаря пистолет, неведомо как вд??уг появившийся в его руке. —
Ты арестован!
— Суки! — завопил хозяин, бросил в лицо парню оба
свертка и бросился к окну.
— Не стреляй! — крикнул Витек напарнику и бросился
за Слесарем. Тот плечом высадил окно и прыгнул в него, как в прорубь.
— Попался, козья морда! — послышался под окном еще
один голос. — Ребята, порядок, мы его взяли!
Атмосфера в комнате мгновенно изменилась, наполнившись
содержанием и значительностью.
— Вот и ладушки, — Витек удовлетворенно потер
руки. — Ну, Серега, давай опись составлять, все как положено…
Наркотические вещества, оборудование для их производства, прекурсоры… Полный
комплект вещдоков, можно оформлять двести двадцать восьмую статью…
— А этого будем брать? — Напарник кивнул в сторону
спящего в углу человека.
— По крайней мере задержим вплоть до выяснения
личности…
Неожиданно человек на тюфяке зашевелился, как будто понял,
что говорят о нем, сбросил грязное одеяло и сел на тюфяке, уставившись на
незнакомцев.
Точнее, не сел, а села, потому что это была женщина. Вернее,
девчонка лет пятнадцати с грязным и опухшим, но все еще привлекательным
личиком.
— Вы кто такие? — проговорила она хриплым
спросонья голосом. — А Слесарь где?
— Нету твоего Слесаря, — отозвался Витек. —
Загремит он под фанфары лет на пять как минимум!
— А как же я? — растерянно протянула девчонка, и
вдруг ее лицо перекосило судорогой. — Дозу дайте! Дайте, гады, вы что, не
видите — худо мне!
— Размечталась! — отмахнулся от нее Витек. —
Щас мы тебе и дозу предоставим, и какаву с чаем! На что тебя Слесарь подсадил —
на мету, что ли? На «лед»?
Дверь комнаты распахнулась, в нее ввели угрюмого Слесаря,
следом торопливо вошли еще несколько человек, в которых с первого взгляда можно
было узнать сотрудников милиции. Последними с виноватым и застенчивым видом
вошли двое тихих заспанных алкоголиков, мужчина и женщина, обитатели соседней
комнаты, приглашенные в качестве понятых.
Слесарь заметил сидящую на тюфяке девушку, и его лицо
перекосилось:
— Ребенка-то отпустите! Это Леночка, племянница моя!
Отпустите ее, она ничего не знает! Пожалейте ребенка!
— Племянница? — переспросил его Витек. — Да у
тебя в каждой школе десять таких племянниц! Про жалость вспомнил? А когда на
«лед» ее сажал — не жалел? Черта с два мы ее отпустим, она у нас главным свидетелем
пойдет!
— Менты поганые! — с отвращением проговорила
девчонка. — Видите же — человек мучается? Дайте дозу, иначе ничего не
расскажу!
— Расскажешь, расскажешь! — раздался в дверях
неприязненный голос. — Все расскажешь! Посидишь пару дней в камере и защебечешь,
как птица-говорун!
В комнату вошел крупный, рыхлый мужчина в штатском, с
нездоровым плоским лицом, похожим на коровье вымя. Двое парней вытянулись,
узнав своего начальника.
— Ну что тут у нас, ребятки? — по-отечески
взглянув на подчиненных, осведомился вошедший.
— Химичка в полный рост, — сообщил Витек и показал
начальнику стеллаж с оборудованием и рабочий стол Слесаря. —
Многостаночник: и «лед», и «винт» на дому делал…
— То есть, выражаясь по-научному, метамфетамин и
первитин, — констатировал плосколицый. — Аммиаком пахнет… картина
ясная! Двести двадцать восьмая в полный рост светится, часть первая! Незаконное
изготовление и сбыт наркотических средств! Оформляйте в законном порядке!
Понятые имеются?
— Да что вы такое говорите? — запричитал Слесарь. —
При чем тут двести двадцать восьмая? Я туточки удобрения для комнатных растений
изготовлял, без лицензии, правда… с использованием аммиачной селитры, оттого и
запах! Запах, он, конечно, неприятный, но вреда особого нет, и соседи не
возражали… — он кивнул на понятых, которые испуганно заморгали.
— Ну да, — усмехнулся плосколицый, — соседи у
тебя ко всему привычные!
— А девушка у меня этим… ассистентом работала!
— Ага, это она, значит, удобрений нанюхалась, оттого у
нее ломка начинается!
— За это я не отвечаю, сейчас молодежь знаете какая? За
ними не уследишь!
— Ладно, Слесарь, кончай ваньку валять! Я тебе не
стажер желторотый! Налицо химическое оборудование и прекурсоры, то есть
вещества, используемые для незаконного изготовления наркотиков! Эфедрин — прекурсор
первитина, аммиачная селитра — для метамфетамина… и готовый продукт тоже
имеется, причем в достаточном количестве, чтобы тебе «особо крупное» припаять!
И свидетель есть! — плосколицый кивнул на девушку, которую била крупная
дрожь. — Так что ничего тебе, Слесарь, не светит! Кроме двести двадцать
восьмой статьи… Сейчас мы у тебя обыск по полной программе проведем и будем
оформлять… все по закону, понятые имеются!
Гражданин начальник! — проговорил Слесарь совсем другим
тоном, вполголоса, обращаясь к плосколицему, — позвольте два слова
наедине! Только вам… как на духу… как мужчина мужчине…
— У меня от подчиненных секретов нету! А впрочем ладно,
если это тебе развяжет язык…
Он сделал глазами знак подчиненным, и они послушно отступили
к дверям.
— Ну, что ты мне такое хотел сказать?
— Гражданин начальник, — торопливо зашептал
Слесарь, — я ведь не какой-нибудь… я не сам по себе… я на Керима работаю,
а у него все схвачено! Он человек с понятиями, отстегивает кому надо… так что
тут какая-то ошибка вышла!
— Никакой ошибки! — неприязненно процедил
плосколицый. — На Керима, говоришь? Вот ты на Керима мне и дашь показания!
Тогда, может, минимальным сроком отделаешься…
— На Керима? — Слесарь побледнел. — Да
гражданин начальник, я же тогда и двух дней не проживу!
— Спекся твой Керим, понятно? А сколько ты проживешь —
этого вообще никто, кроме Бога, не знает!
* * *
В баре «Чинар» на улице Большой Московской было почти пусто.
В дальнем от стойки углу сидели, негромко переговариваясь, трое мужчин среднего
возраста, еще одна компания занимала стол в центре зала, оттуда то и дело
доносились взрывы смеха. Бармен Вагиф готовил коктейли для молодой парочки,
устроившейся за стойкой. Из динамиков доносился сладкий голос Фрэнка Синатры.
Двери заведения распахнулись, и в бар вошли двое парней в
черных кожаных куртках, с мрачными и задиристыми лицами. И лица, и одежда у них
были удивительно похожи, словно их изготовили по одному шаблону, только один на
целую голову выше другого. Быстрым шагом они пересекли зал, остановились возле
стойки.
