— Впереди, примерно через шесть километров, будет
указатель «Саратовка». Свернешь там направо, поедешь до ангара…
— Лежи, экономь силы! — прикрикнула на него Лера.
И снова дорога, дорога без начала и конца, как в песне…
Действительно, вскоре на шоссе появился нужный указатель. Лера свернула
направо. Дорога была отличная, с ровным асфальтовым покрытием, и через десять
минут машина выехала на огромное гладкое поле, проехала еще немного и остановилась
возле длинного приземистого сарая, который при очень большом желании
действительно можно было назвать ангаром.
Лера затормозила. Мосол открыл переднюю дверь, выбрался из
машины. Покосившаяся дверь на боковой стене ангара открылась, из темного
помещения вышел приземистый кривоногий мужчина с раскосыми бесцветными глазами,
в черном комбинезоне и высоких шнурованных ботинках.
— Кто такие? — проговорил он, приложив руку
козырьком.
Мосол приветственно замычал. Человек в комбинезоне шагнул
навстречу приезжим:
— Это ты, Мосол! Здорово! А где Николай?
— Здесь! — Лера показала на заднее сиденье. —
Ему здорово досталось. Хирург его заштопал. И сейчас у нас на хвосте погоня.
Хирург остался, он нас прикрывает…
— А ты кто такая? — Мужчина прищурился, так что
глаза, и без того раскосые, превратились в едва заметные щелочки. — Что-то
я тебя раньше не видел…
И хоть Лера не могла видеть выражения его глаз, она
безошибочно определила, что смотрит он на нее тем заинтересованным мужским
взглядом, каким смотрели многие.
«Нашел время», — устало подумала она и хотела уже
огрызнуться, но тут вступил Николай.
— Калмык! — проговорил он, приподнявшись и
опираясь на локоть. — Надо лететь. Скоро придет караван…
— Я готов, — отозвался тот, — самолет в
порядке, баки полные… А ты-то как, выдержишь такую дорогу?
— Выдержу, — ответил Николай, но лицо его посерело
от боли. — Выхода все равно нет, у нас темерникские на хвосте!
Калмык покачал головой, повернулся, бросив через плечо:
— Ну я пошел готовиться к вылету!
Он скрылся в ангаре. Лера подогнала машину к самой двери,
Мосол вытащил Николая и понес его внутрь сарая.
Внутри было полутемно, под потолком висело несколько слабых
фонарей, едва разгонявших мрак. Большую часть сарая занимал небольшой
старенький двухмоторный самолетик с кое-где залатанным фюзеляжем.
Мосол подтащил раненого к металлической лесенке, Лера
помогла ему занести его внутрь самолета. Николай сжал зубы, чтобы не стонать от
боли. Калмык тем временем откатил ворота на дальней стороне ангара, забрался в
кабину. Мотор ровно, уверенно заработал, и крылатая машина тронулась с места,
выехала на поле. В это время в дальнем конце поляны поднялась пыль, и на нее
выехали две черные машины.
— Спекся Хирург, — проговорил, выглянув в
иллюминатор, Николай, — земля ему пухом! Калмык, успеем взлететь?
— Успеем! — отозвался пилот, набирая скорость.
Черные машины приближались, но самолет постепенно разгонялся, мотор набирал
обороты.
Из окна передней машины высунулся человек с пистолетом,
открыл огонь. И в эту самую минуту шасси самолета оторвались от плотной
утрамбованной почвы. Самолет подпрыгнул, еще раз коснулся поля и наконец
поднялся в небо.
— Кажись, ушли! — пробормотал Калмык, круто
забирая на себя штурвал и косясь в иллюминатор.
Внизу, на летном поле, возле маленьких черных машин
суетились несколько быстро уменьшающихся фигурок, бессильно грозя небу и
стреляя вслед удаляющемуся самолету.
— Ушли! — едва слышно повторил за ним
Николай. — Теперь дотянуть бы до места!
— Не дрейфь! — успокоил его пилот. — Мы с
моей старушкой уже сколько раз по этому маршруту пролетали, можно сказать,
каждое облачко по пути знакомо! — И он ласково погладил штурвал своего
самолета.
Лера подумала, что самолет, может, и долетит, а вот выдержит
ли утомительный путь Николай — это еще вопрос. Она незаметно пощупала его лоб —
так и есть, кажется начинается жар. Порывшись в сумке, нашла там несколько
ампул ристомицина. Были еще ампулы в коробке без этикетки, нацарапано рукой
Хирурга «Обезболивающее». Лера решила, что для начала вколет Николаю это.
Тянуть нельзя, как бы хуже не было.
— Ты умеешь? — беспокойно спросил Николай, заметив
шприц в ее руке.
— Да умею! — с досадой отозвалась она, уверенными
движениями щелкая ногтем по ампуле, отламывая колпачок и набирая лекарство в
шприц. — Не бойся ты! Надо же, как все мужики, боишься уколов!
Уколы она научилась делать в пятнадцать лет, когда Женька
болел воспалением легких и они побоялись отдать его в больницу.
Пролетев несколько километров, Калмык снизился и дальше
летел, едва не задевая верхушки деревьев.
— Так нас примут за самолет сельскохозяйственной
авиации, — пояснил он. — Моя старушка с виду -" натуральный
кукурузник, ни у кого не вызывает подозрения, а моторы очень мощные, и в
крыльях дополнительные баки для горючего, так что я могу летать на большие
расстояния.
Лера оглянулась на Николая. Он закрыл глаза и часто, неровно
дышал. Лицо снова приобрело нездоровый землистый оттенок. Она вытерла ему лоб
чистым платком, устроила поудобнее на узком обитом дерматином диванчике.
Выглянув в иллюминатор, Лера увидела на горизонте
надвигающиеся тучи, темные и тяжелые, как груды войлока.
— Приближается гроза, — проговорил Калмык,
перехватив ее взгляд. — Ничего страшного, мы и не в такую непогоду летали.
Конечно, поболтает немножко, это факт, но серьезной опасности нет. Ты как
болтанку переносишь?
— Да не очень, — призналась Лера.
— Ну так прими таблетку, — и пилот бросил ей белую
пластиковую коробочку.
Скоро небо потемнело, вокруг засверкали молнии, иллюминаторы
покрылись дождевыми разводами. Самолет кидало ветром, как щепку в весеннем
ручье. Благодаря принятой таблетке Лера чувствовала себя сносно, только время
от времени поправляла Николая, скатывавшегося к краю сиденья. Хорошо, что надо
о ком-то заботиться, иначе как бы она выдержала такое? Мосол в своем кресле
спал сном праведника, не замечая бури, и время от времени громко всхрапывал.
Пилот слился с штурвалом самолета и не отрывал взгляда от приборов.
— Может быть, можно подняться выше, над грозой? —
спросила Лера, всерьез обеспокоенная непогодой.
— Нельзя, — проговорил Калмык, — нас засекут
на радарах. А так — наоборот, очень хорошо, мы пролетим самую опасную часть
пути, спрятавшись в грозе, как в чемодане с двойным дном. Да не беспокойся ты,
для моей старушки такая гроза совершенно не опасна!
Словно в ответ на его слова, самолет внезапно провалился в
воздушную яму и резко накренился на левый борт. Лера схватилась за поручень и
придержала Николая, который едва не свалился с узкого диванчика. Глаза его
закатились, кажется, он потерял сознание.
