Клочок был оторван от листочка в клеточку, с одной стороны –
дырочки перфорации, и отчего-то она сразу поняла, что листок был вырван из
записной книжки старого образца. Бумага чуть пожелтела, именно такой блокнот
для записей подходил убитому Виктору Мухину – старый, неказистый, потертый, как
и его хозяин.
– Вам это ни о чем не говорит? – Рубен Романович
кивнул на листок.
Тина молча пожала плечами.
– Разберемся… – протянул он спокойно.
Затем он отошел от Тины, как будто внезапно утратил к ней
интерес, снова осмотрел труп Мухина и стал кому-то звонить по мобильному
телефону.
– Тихонько, детка! – Чья-то сильная рука
поддержала ее под локоть.
– Серж! – обрадованно вскричала она. – Ты что
тут делаешь?
– Да вот, проезжал мимо, думал зайти, может,
понадоблюсь… А то Эльза потом всех собак на меня сложит – стилиста нет в самый
нужный момент… Вы что так рано закончили?
– Ох! – Тина снова пошатнулась. – Ты же
ничего не знаешь…
Пришлось сделать усилие, чтобы пересказать вкратце ужасные
события.
– Хорошо, что милицию вызывать не стали, – сказала
она в конце, – Рубен Романович сказал, что он все уладит. А то те бы продержали
до ночи, а я с ног падаю!
– Не надо было тебе за ним ходить, – серьезно
сказал Серж. – Вы бы отработали свое и ушли, и пускай этот пьянчуга Артем
сам бы с трупом на досуге разбирался.
– Ну, если на то пошло, тебе тоже не надо было орать,
что Алису отравили. Сердечный приступ – и все, кто бы стал проверять? А теперь
начнут копаться…
– Считай, что отыгралась, – улыбнулся Серж.
– Да, и еще Эльза меня уволить грозилась, раз я
замешана… – вздохнула Тина.
– Ну это она погорячилась. Алиски нет, тебя уволит – с
кем она останется?
Серж совсем не напоминал сейчас того жеманного типа, что
говорил высоким голосом, сюсюкал, растягивал слова и набивался девочкам в
подружки. Он был спокоен и дружелюбен; впрочем, с Тиной таким он был почти
всегда.
– Детка, – озабоченно сказал он, – ты неважно
выглядишь. Что ни говори, а все же это большой стресс – самостоятельно
обнаружить покойника. Хотя если честно, то Витька этот слова доброго при жизни
не стоил, так что и после смерти при всем желании ничего хорошего про него сказать
нельзя.
– А ты его знал? – живо спросила Тина.
– Да его многие знали, – отмахнулся Серж, –
он вечно тут крутился и ко всем подкатывался, чтобы что-то вынюхать.
– А что он был за человек? – не отставала Тина, ей
не давала покоя мысль, что такого мог видеть покойный Мухин в то время, когда
убили Алису.
– Человек… – Серж задумался. – Ну, вот
помнишь, как Юрий Олеша в повести «Зависть» утверждал, что в душе каждого
человека доминирует какое-то одно сильное чувство – любовь, допустим, или
ненависть, жажда власти, зависть… И там он здорово описывает одного такого
завистника!
– Помню, – неуверенно ответила Тина, на самом деле
из Олеши она хорошо помнила только сказку «Три толстяка».
Мама подарила дочке на шестилетие большую красивую книжку с
картинками, где на обложке была нарисована кукла наследника Тутти в нарядном
платье. Книжка до сих пор стоит на полке, Тина иногда рассматривает картинки и
читает печатные буквы, написанные маминой рукой: «Дорогой моей девочке от
мамы». Тина тогда еще не разбирала письменный шрифт.
– Так вот, – продолжал Серж, – у этого Мухина
была одна, но пламенная страсть: узнать, разнюхать. Узнать как можно больше и
непременно то, чего другие не знают. Получить, так сказать, эксклюзивную,
горячую информацию! И он вечно был озабочен, как бы что мимо него не прошло.
Подслушивал под дверью, подсматривал в замочную скважину, чуть не в сумочки
залезал и по карманам шарил! Один раз его из дамского туалета выгнали –
устроился там в кабинке и слушал, как бабы треплются – вдруг что интересное проскочит!
В общем, не человек, а одно большое волосатое ухо!
– Ну надо же… – Тина подумала, что при таких
способностях Мухин вполне мог увидеть что-то важное.
– И можешь себе представить, – усмехнулся
Серж, – для него главное было информацию получить. Он и воспользоваться-то
ей толком не умел. Ну вот тогда, с Алисой, пролез он, сделал фотографии, отдал
в газету. Да ему там гроши платили, все знают. Денег у него никогда не было,
ходил весь оборванный, да ты видела! У него наверняка компромата на людей много
собрано было, но все это валялось где-то, он и сам разобраться не мог, что
нужное, а что – полная ерунда! И собратья по перу его в грош не ставили, хотя и
пользовались частенько тем, что он нарыл. Подпоят, заболтают, нужное выудят!
Он, Витька-то, на это дело слабый был, я раз видел, как его с двух рюмок
повело. Так что занятие его больших денег не приносило, это точно.
Тина подумала, что склонность к собирательству эксклюзивной
информации принесла Мухину еще и преждевременную смерть. Ясно, что он что-то
знал, сунулся дальше расследовать, тут его и прихлопнули, как надоевшую муху.
Тут она сообразила, что они давно уже стоят возле ее машины.
– Подвезешь? – спросил Серж. – Я сегодня
безлошадный.
– Конечно! Я вообще-то к Лине еду. А поехали со
мной? – просительно сказала Тина.
Ей хотелось показать Сержу новую коллекцию подруги и
послушать, что он скажет. Серж был мастер давать практические советы. Тина не
знала, помогает ли он другим моделям, но его советами очень дорожила.
Серж легко согласился, только сказал, что он сам сядет за
руль и заедет за продуктами, а то с Тины взятки гладки, она, как все модели,
питается воздухом, эта же ненормальная Лина, гениальный дизайнер, сидит над
своими тряпками и вообще о еде не думает.
Дела Лины за последний год улучшились настолько, что она
смогла снять помещение для работы – мастерскую немолодого художника, который
отошел от дел, только просил, чтобы не трогали его картины. Мастерская
представляла собой большое чердачное помещение, художник в свое время был
знаменит и обеспечен настолько, что сделал в скате крыши большие мансардные
окна.
Заходящее солнце освещало ворох разноцветных тканей на
столе, недошитую одежду, развешанную на кронштейнах, и саму Лину – в драных
джинсах, открытой майке и босиком.
– Наконец-то! – бурно приветствовала она
Тину. – С тобой только смерти ждать! Обещала ведь к четырем, а сейчас…
Тина незаметно ткнула Сержа кулаком в бок, чтобы не вздумал
рассказывать Лине про убийство, это надолго выбьет ее из колеи, а время дорого.
Впрочем, умница Серж и сам уже догадался.
У Лины в мастерской был отгорожен угол, где была раковина и
крошечный шаткий столик с электроплиткой. Сейчас прибавился еще шкаф, стоящий
боком, а за ним – старинная кровать с шишечками и пружинным матрацем.
