– Егор Григорьевич, но их сейчас нет в городе! –
принялась бурно оправдываться его седоватая спутница. – Я наняла лучшее
агентство, какое могла!
– Вот именно – какое могла! – Дизайнер капризно
оттопырил нижнюю губу. – Да что ты вообще можешь! Давно пора тебя
прогнать… «Нет в городе»! А что, в других городах и других странах каменный
век? Там нет связи? Или у них нет роуминга? И потом, Водянову я только вчера
видел в «Вог»!
– Она ночью улетела в Нью-Йорк! У нее там фотосессия…
– Неужели нельзя было перекупить?
– Но Григорий Михайлович ограничил бюджет… мы его и так
значительно превысили… одно только оформление зала обошлось в немыслимые
деньги…
– Ограничил бюджет! – фыркнул юнец. – И что
прикажете делать с этим ограниченным бюджетом? Довольствоваться этими
второсортными вешалками? Да что они могут? Разве они почувствуют мою концепцию?
Разве поймут мой колоризм? Разве они смогут передать зрителям мой творческий
посыл?
– Но, Григорий Михайлович… – бубнила седоватая тетка.
Дизайнер развернулся и вышел из гримерной, напоследок громко
хлопнув дверью.
И на этой оптимистической и вдохновляющей ноте начался
показ.
Все-таки хорошо быть профессионалом!
Едва Тина вышла на подиум, как все осталось позади – все ее
неприятности, все подозрения, все проблемы. Хамство наглого дизайнера, жестокая
усмешка Эльзы Михайловны, склоки с коллегами, усталость и недосыпание.
Осталась только музыка, задающая ритм движению, остались
ярко освещенный подиум и безликая масса в зале.
Восемь шагов – энергичный поворот, еще восемь плавных шагов
– замереть на месте… снова восемь шагов, свободная, танцующая походка… и ее
фирменный взгляд, полный мрачного эротизма, взгляд одинокой волчицы…
Сегодня работать было значительно сложнее, чем обычно.
Сохраняя неизменный ритм, не сбиваясь с шага, нужно было
повторять замысловатые изгибы подиума да еще и обходить дурацкие искусственные
деревца, увешанные голубыми гирляндами.
Тина понимала, что из зала это должно смотреться красиво –
мерцающие холодным голубоватым светом лампочки, словно иней на деревьях, и
изящно скользящие среди этих декораций манекенщицы. Но ей это изящество
давалось с большим трудом.
Впрочем, Лена Сумягина, вышагивающая впереди нее, похоже,
еще больше мучается. На очередном повороте она с трудом удержала равновесие,
чуть не завалилась в зал.
Вот была бы картина! Рухнула бы на руки какой-нибудь
редакторше модного журнала или телеведущей…
Все-таки у нее походка, совсем не подходящая для модели.
Как ни старается Лена, сколько ни занимается с
преподавателями – все равно в ней есть что-то от солдата, марширующего на
плацу! Даже к хореографу из Большого театра ходила, но ничего ей не помогает.
Видно, если нет природной грации – с этим уже ничего не поделаешь. Эльза все
время на нее шипит и не выгоняет только потому, что Сумягина безотказна,
никогда не опаздывает на показы, а еще девчонки говорят, что она стучит Эльзе
на всех…
Впрочем, думая обо всем этом, Тина ни на секунду не
сбивалась с ритма: восемь шагов – поворот… восемь шагов – замереть… бросить в
зал мрачный взгляд…
Снизу, из зала, до нее доносятся восторженные возгласы:
– Как свежо! Как оригинально! Новый Хусейн Чалаян…
новый Ли Маккуин… новый Марк Джакобс…
Это представители прессы старательно отрабатывают свои
деньги. Наверняка немаленькие.
Восемь шагов, поворот… восемь шагов – остановиться, бросив в
зал взгляд одинокой волчицы…
Тина развернулась, двинулась вперед, взглянула на
марширующую впереди Сумягину.
Все дальнейшее заняло какую-то долю секунды.
Лена поравнялась с очередным искусственным деревом, и вдруг
одна ветка обломилась, и голубая гирлянда упала на шею манекенщицы, как петля
аркана падает на шею дикого мустанга. Лена дернулась от неожиданности,
оступилась и вдруг взлетела над залом, как огромная фантастическая бабочка. Ее пышное
платье – нелепое сочетание сиреневого и бирюзового шелка – распахнулось над
замершим залом, как крылья или как лепестки удивительного цветка…
Тина на мгновение замерла, глядя на это невероятное зрелище,
пораженная его удивительной, фантастической красотой, и только спустя
бесконечно долгие секунды до нее дошел весь ужас, весь непередаваемый кошмар
происходящего.
Захлестнутая за шею гирляндой, Лена каким-то непонятным
образом взлетела под потолок зала и теперь дергалась над потрясенными зрителями
в смертельных судорогах.
Воцарившееся в зале гробовое молчание прорвалось, как
плотина, криками ужаса. Все повскакивали с мест, размахивали руками, кричали,
показывая на задыхающуюся под потолком манекенщицу, но никто ничего не делал
для ее спасения.
– Сделайте же что-нибудь! – восклицали, пытаясь
перекричать друг друга, знаменитые дизайнеры и владельцы модных бутиков,
светские персонажи и известные журналисты. – Да сделайте же хоть
что-нибудь, вы видите – она умирает!
А еще секунду спустя началось самое отвратительное: вокруг
засверкали вспышки, защелкали фотокамеры. Присутствующие в зале фотографы
осознали, что на их глазах происходит самая настоящая сенсация, и принялись
наперегонки снимать содрогающуюся в смертельных конвульсиях модель.
Наверняка они уже придумывали завтрашние кричащие заголовки:
«Смерть под куполом!», «Модель задушена во время показа!», «Смертельная
презентация!».
Тина совершенно неподвижно стояла на подиуме, как будто ее
охватил внезапный паралич, не в силах пошевелиться, не сводя глаз с бьющейся
под потолком яркой фигуры.
Наконец на подиум выбежали трое сотрудников службы
безопасности – крепкие парни в одинаковых черных костюмах. Они заметались по
помосту, налетая друг на друга и на злополучные искусственные деревья,
размахивали руками, переругивались, вызывали кого-то через переговорные
устройства. Кто-то приволок складную лестницу, один из охранников полез по ней,
но не дотянулся до жертвы. Лена перестала дергаться и обвисла, как увядший
цветок.
И только тогда где-то наверху, под самым потолком, появился
невысокий человечек в сером рабочем комбинезоне – наверное, дежурный электрик.
Подобравшись ближе по металлической балке, он дотянулся до Лены (точнее, до
того, что было Леной несколько минут назад) и перерезал перехватившую ее горло
гирлянду.
Безжизненное тело полетело вниз, там его подхватили
охранники и торопливо унесли за кулисы.
Многочисленные зрители, свидетели смертельного дефиле,
потянулись прочь из зала, возбужденно переговариваясь и обсуждая
незапланированное шоу. Кто-то из них уже выдвинул предположение, что все
случившееся – инсценировка, созданная, чтобы создать шум вокруг имени
восходящего кутюрье.
