Впрочем, провинциальная публика очень отстала от столичных
веяний и тонкой игры москвича не поняла: в их глуши голубых не видели и не
знали, как они выглядят.
Так или иначе, Лена, которой тогда уже исполнилось
семнадцать (многовато для начала серьезной модельной карьеры), решила, что
другого случая ей не представится, и бросилась на штурм.
Она верно рассудила, что криминальные бизнесмены ее запросто
кинут, а директор театра ничего не решает, и сосредоточилась на приезжем. Тем
более что он был куда привлекательнее представителей местной элиты, несмотря на
возраст.
Через знакомую горничную Лена проникла в гостиницу, где
остановился московский гость, и когда тот вернулся в свой номер после трудов,
связанных с подготовкой конкурса, к немалому своему удивлению, увидел в
собственной постели белокурое семнадцатилетнее создание, весь костюм которого
сводился к небольшому количеству недорогой косметики.
– Детка, – проговорил москвич, с интересом оглядев
предприимчивую провинциалку, – у вас в области что, перебои с энергией? Ты
что, исполняешь роль электрической грелки на случай веерного отключения? Или
просто перепутала номер?
– Я тебе не нравлюсь? – отозвалась юная красотка,
приподняв одеяло. – А так?
– Ты мне очень нравишься, – с печальным вздохом
ответил председатель жюри, – но я, знаешь ли, не так молод и горяч, как
двадцать лет назад, и вряд ли смогу тебя порадовать. Кроме того, меня больше
интересуют мальчики.
– Дядя, лучше соглашайся! – В голосе провинциалки
зазвучала скрытая угроза. – А то я заору на всю гостиницу и, когда
соберется народ, скажу, что ты меня напоил и пытался изнасиловать.
– Детка! – Москвич грустно улыбнулся. – Я
только что выпивал с вашим прокурором и не думаю, что мне что-нибудь грозит.
– Очень даже грозит! – не сдавалась
красотка. – У нас народ простой, необразованный, милицию дожидаться не
станут, запросто могут морду начистить! Так что лучше соглашайся! – И она
сбросила одеяло на пол, представив председателю жюри полную возможность
ознакомиться с ее конкурсными достоинствами.
Тот с чисто профессиональным интересом оглядел девушку и
рассудил, что, во-первых, в ее словах есть известная доля правды и
провинциальная публика запросто может не разбираясь отлупить наглого москвича.
А он очень не любил, когда его бьют. В его бурной молодости такое случалось
слишком часто.
Во-вторых, он по достоинству оценил упорство и пробивные
способности юной провинциалки, а также ее свежий вид, чистую кожу и хорошее
телосложение и подумал, что она вполне может вписаться в столичный мир моды.
Все равно ему нужны свежие кадры, за ними он и отправился в
провинцию, так почему бы не эта? Чем она хуже остальных провинциальных
дебютанток?
– Пройдись немного по комнате, – попросил он
дебютантку.
– Голой?
– Да мне без разницы – нужно взглянуть на твою походку.
Вдруг ты хромаешь на обе ноги!
Короче, Лена заняла первое место на конкурсе.
Правда, владелец универмага был недоволен – он уже пообещал
это место своей любовнице, но его сумели убедить.
Через несколько месяцев Лена уже работала в крупном московском
агентстве под строгим присмотром несгибаемой Эльзы Михайловны. Лена вполне
оправдала надежды своего крестного отца: она готова была работать днем и ночью,
готова была по первому слову мчаться в любой конец Москвы, готова была
выполнять любые, самые бессмысленные приказы руководства, лишь бы не вылететь
из обоймы, не потерять работу. Потому что всегда знала, что в этом случае ее
ждет возвращение в родной город. А этого она боялась больше смерти.
Теперь ей уже нечего было бояться. Возвращение в родной
город ей не угрожало, разве что в закрытом гробу.
Тина вышла из лифта, шагнула к своей двери и снова
остановилась, не доходя до порога.
– Черт! – выдохнула она в сердцах. – Черт,
черт, черт! Чтоб оно все провалилось!
На коврике перед дверью опять лежала кукла.
Если первый раз она испытала настоящее потрясение, нервный
шок, если второй раз всерьез испугалась – то теперь Тина почувствовала только
злость и раздражение.
В этом, безусловно, не было ничего сверхъестественного.
Кто-то просто очень старается напугать ее, сломить ее волю.
А она не сдастся так просто.
Кто-то? Нет, не просто кто-то случайный, а именно тот, кто
убил Алису, потом Виктора Мухина, а теперь – Лену…
Тина наклонилась, брезгливо прикоснулась к кукле, подняла
ее, поднесла к свету.
Это снова была кукла Барби – длинноногая красотка с пустыми
круглыми глазами и немного вздернутым носом. Только волосы у нее были не такими
светлыми, как первый раз. Они были того же темно-золотистого оттенка, как у
Лены Сумягиной.
И платье… оно было того же странного цвета, как то платье, в
котором мертвая Лена раскачивалась над застывшим от ужаса залом. Нелепое
сочетание сиреневого и бирюзы, порождение извращенной фантазии начинающего
дизайнера…
На шее куклы была затянута петля – кусок проволоки, точнее –
кусок тонкого электрического провода. Почти такого же, какой послужил причиной
Лениной смерти.
Что же это значит?
Это значит, во-первых, что смерть Лены – никакой не
несчастный случай, а хладнокровное, тщательно спланированное убийство. Так же
как и два первых.
И во-вторых, убийца не просто подготовил заранее смертельную
ловушку, он присутствовал при самом убийстве, видел, во что была одета Лена…
Он был где-то совсем рядом, Тина наверняка не раз
сталкивалась с ним лицом к лицу, может быть, даже разговаривала. И после того
как погибла Лена, он не поленился приехать сюда, к ней домой, чтобы подбросить
ей куклу.
Она почувствовала озноб.
Он совсем недавно был здесь, на этой площадке.
Если бы она не задержалась, если бы не заехала к дяде Бо,
она могла встретиться с ним!..
Убийца ходит рядом с ней, наблюдает за ее поведением, он
играет с ней, как кошка с мышкой, подбрасывает ей этих кукол, чтобы напугать,
довести до отчаяния.
– Так вот фиг тебе! – проговорила Тина вслух, как
будто он мог слышать ее. Он? А может быть, она?
Убийца вполне может быть женщиной…
Например, очень легко представить в этой роли Эльзу
Михайловну с ее эсэсовскими замашками…
Хотя ей невыгодна смерть собственных манекенщиц. Еще немного
– и она останется без кадров…
Тина, держа куклу на вытянутой руке, дошла до мусоропровода
и бросила Барби в его открытую пасть.
Она уже вернулась к своей двери и достала ключи, как вдруг
распахнулась дверь соседей.
