Глаза его блеснули, он отвернулся, но я успела прочитать его
мысли. Просто удивительно, как синхронно мы соображали и чувствовали.
— Ты думаешь, что… если бы кто-то знал, что это не
Людмила, а я ошиблась с карточками, то убили бы меня? — Я как стояла, так
и плюхнулась на скамейку.
Он промолчал, но я поняла, что именно так он и думает.
— Час от часу не легче! — растерянно проговорила
я. — И что же мне теперь делать?
Я тут же опомнилась — с чего это мне вздумалось вешать на
малознакомого человека свои проблемы? Я самостоятельная женщина, у меня на шее
трое детей, справлялась же раньше одна, и теперь справлюсь.
— Ничего не надо делать, — твердо произнес
Владимир, — если раньше ничего не случилось, то теперь уж тем более можно
считать, что инцидент исчерпан.
— Жаль Людмилу! — вырвалось у меня.
— Однако она тебя не пожалела, когда втянула в такую
историю. Наверняка она догадывалась!
— Но про что? Про что она догадывалась? Почему тот тип
так охотился за карточкой?
— А мне вот что пришло в голову. Ведь у меня этих
карточек накопилось порядочное количество. Если карточка ничем не отличалась от
остальных, то как преступник узнал, которая из них предназначена ему?
— Ту карточку ты сунул в карман, я точно помню, —
подхватила я.
— А потом еще взял у женщины, когда из метро выходил,
другую, чтобы записать адрес. Я Аделаидин адрес забыл, — пояснил
он, — вернее, то место, где презентация будет. И еще там, у Аделаиды,
кто-то сунул мне карточку, я положил ее в бумажник.
— Бумажник отняли и карманы тоже обшарили.
— Да в карманах ничего не было, даже мелочи.
— Неужели ты не помнишь, что было на карточке?
— На ту, твою, я мельком посмотрел. А другую помню, на
которой адрес записывал. Там был телефон и имя — Нина Ивановна. Мою тещу так
зовут, я и запомнил.
— А телефон какой?
— Начинается, с 315, это в районе Техноложки.
— Учитывая, что после этого тебя стукнули по голове,
память у тебя отличная.
— Не жалуюсь.
Мы посидели еще немного, потом пошел снег, и мы тронулись
домой. Дома я турнула зятя из комнаты и напоила Владимира чаем прямо у себя,
так было спокойнее. Наверное, он решил, что я никудышная хозяйка, даже в
выходные в доме нет обеда. Тем не менее уходил он с сожалением, возможно, из-за
метели на улице.
***
Владик Туз всегда приходил в бар «Джумбо» под вечер. Здесь
его, как правило, ждали мелкие клиенты, иногда подворачивались и дельцы
покрупнее. В этот вечер у него было нехорошее предчувствие, но он отнес его за
счет низкого качества вчерашнего зелья и решил не обращать на предчувствие
никакого внимания.
Барменша Люська, покладистая грудастая деваха, сделала ему
знак глазами. Владик пробрался к ней сквозь толпу поддавших посетителей, Люська
зашептала ему:
— Владик, вон клиент тебя уже час дожидается, нормальный
вроде мужик. Савку знает и при деньгах. Если хорошее дело выгорит, уж ты меня
не забудь!
Не забуду, зайчик мой толстенький! — Владик потрепал
Люську по щеке и двинулся в дальний угол бара, где стоял рослый парень в черной
кожаной куртке с невозмутимым восточным лицом. Подойдя к нему, Владик спросил:
— Ты, что ли, меня ждешь?
— А как же! — сдержанно улыбнулся азиат. Его
сдержанные манеры и невозмутимое лицо пугали и нервировали Владика.
— Ты от Савки? — Он явно говорил лишнее:
правильнее было бы, чтобы клиент сам сослался на Савку, передал от него
какой-никакой привет, но Владик нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке.
— А как же! — ответил клиент с такой же сдержанной
улыбкой.
В голосе его ощутимо прозвучала издевка.
— Ты за товаром? Тебе, парень, дозу?
— А как же! — Азиат издевался в открытую, но
Владик этого не чувствовал.
Он жутко боялся, но вместо того, чтобы развернуться и уйти,
и дальше шел к опасности, как овца на бойне.
— Пошли, что ли. — Владик тронулся к мужскому
туалету, и клиент пошел за ним.
В туалете мыл руки подвыпивший молокосос. Владик подхватил
парня за плечи и подтолкнул к выходу, тот изумленно оглянулся, но возражать
побоялся. Владик закрыл дверь на защелку и полез в карман. Пакетики с дозой
были у него наготове. Владик протянул пакетик азиату, тот развернул упаковку,
попробовал порошок кончиком языка и оценил его односложно:
— Дерьмо!
После этого он высыпал порошок в унитаз.
— Эй, ты чего? — несмотря на страх перед
невозмутимым азиатом, Владик не мог спокойно смотреть, как деньги уплывают в
канализацию.
Он выдернул из рукава складной нож и щелчком выбросил
голубое, остро заточенное лезвие. Нож значительно прибавил ему храбрости, он
шагнул к наглому незнакомцу:
— Плати за товар! Взял ты его или в толчок спустил — твое
дело, но бабки ты за него отдашь!
— А как же! — ответил азиат все с той же
невозмутимой улыбкой и вдруг молниеносным движением руки выбил у Владика нож,
при этом так больно ударил его по запястью, что несчастный взвыл.
— Ты чего, парень, ты чего? — приговаривал Владик,
прижимая к груди покалеченную руку и пятясь к двери.
Но незнакомец успел его опередить, зашел между ним и дверью
и еще одним неуловимым движением бросил Владика на кафельный пол туалета.
Владик смотрел на своего мучителя в ужасе.
— Парень, чего тебе надо? Это же наша территория… Савка
с тобой разберется… Черт с ней, с дозой, выкинул и ладно, товар и правда
дрянной был… Я тебе ее дарю, дозу, только оставь меня в покое.
Парень наклонился к перепуганному Владику, улыбка сползла с
его лица, он сказал:
— Я тебя сейчас на мелкие кусочки порежу и собакам
скормлю.
Он сказал это так спокойно и серьезно, что Владик сразу
поверил. Он покрылся липким холодным потом и произнес изменившимся от страха
голосом:
— За что?
— Не за что, а если. Если ты не расскажешь мне, какой
киллер на прошлой неделе убил парочку на вашей территории, на Семнадцатой
линии.
— Я… я не знаю… — проскулил Владик.
— Ну ты все-таки непонятливый. Я же тебе ясно сказал —
порежу на мелкие кусочки и скормлю собакам. Ты думаешь, я шучу? Я шутить вообще
не умею!
Владик лежал потный от страха на кафельном полу и мучительно
думал, как спасти свою шкуру.
— Почему ты думаешь, — снова заныл он, — что
я про это дело знаю?
— Потому что ты сам сказал — это ваша территория.
Должен же ты знать, что у тебя под носом творится. Про тебя все говорят — ты
парень любознательный, во все свой нос суешь, много знаешь. Так что давай,
вспомнишь, расскажешь — глядишь, я тебя и отпущу.
