— Не, я за коробками спряталась, сначала случайно, а потом
боялась выходить. Светка так плакала, Стасику жаловалась, что делать, говорит.
На нее, говорит, милиция рано или поздно выйдет. Там дело громкое, даже по
телевизору показывали. И тетку ту называла, только как зовут ее, я забыла.
— Вспомни-ка, — неизвестно зачем попросила я.
Кристинка пристально рассматривала упаковку бульонных
кубиков.
— Что-то куриное… — неуверенно произнесла она. —
Только Светка сказала, что это не та, а другая, то есть крутил-то он с той, а
эта как бы случайно затесалась, ее и убили…
Я от души посочувствовала учителям, которые учили Кристинку
восемь лет, — добиться от нее нормального изложения событий было
невозможно.
— Кристинка, ты мне совершенно заморочила голову! И что
же Стасик?
— Он Светке денег дал и сказал, чтобы она немедленно
сваливала из города, потому что ему тоже не нужно, чтобы менты возле бизнеса
крутились. Она и говорит, что поедет к тетке в Старую Руссу.
— Вот что, Кристинка, ты уже многим про это наболтала?
— Никому, вам первой говорю.
— Вот и молчи. Дело это нешуточное.
— Хорошо, тетя Наташа, не буду, — покладисто
согласилась Кристинка и потопала домой.
Я легла спать пораньше, но сон не шел. Меня страшно
интересовал вопрос — почему же лохматый Владимир Иванович не захотел меня даже
поцеловать? Уж. не стала бы я его насиловать! А уж если он так боится женщин,
то не приглашал бы меня домой, я не напрашивалась. Кто их знает, этих
творческих личностей, что у них на уме?
Внезапно я даже села в кровати. А может, он вообще голубой?
Не может быть, одернула я себя, я бы заметила. Интересно, что бы я заметила,
ехидно возразил мне внутренний голос, если никогда с такими не сталкивалась. Но
в американских фильмах всегда показывают, что, если мужчина и женщина дружат,
значит, он обязательно голубой. Тогда он должен был дать мне понять, упрямо
возразила я. Глупость какая, может, опытным людям итак все ясно, а я дура…
Ладно, я дура, это уже не обсуждается. Но как быть с тем, что он был женат? Ну
и что же, вот Чайковский тоже был женат, потом развелся, а уж про него точно
знают, что он был голубым, даже в нашем советском фильме это показывали, никак
нельзя было такой факт замазать. И Пятаков тоже развелся, все сходится! Жена
ушла, не смогла больше терпеть. А тещу, разумеется, ни во что не посвятили, еще
бы, пожилому человеку такое представить невозможно. А я дура… ну это я знаю.
А вообще-то я не дура, а просто одинокая. Никто на меня не
обращает внимания, да и когда, если я все время в беготне? Вот и купилась на
дешевые разговоры. Жизнь проходит, уже стала бабушкой, а счастья так и не было…
Дети пришли тихонько, Валерик сразу же проскользнул в
комнату, даже Ромуальд не проснулся.
И только к утру меня осенило: ведь у меня же есть любимый
человек! Как же я про него забыла! Надо немедленно возобновить с ним встречи, а
то я скоро начну набрасываться на незнакомых людей. И характер у меня стал
скверным, многие говорили. Но легко сказать, а как это сделать — возобновить
встречи? Мы не виделись с ним… дай Бог памяти… без малого два года. Господи,
неужели уже два года прошло? Ну да, Лизавета заканчивала школу, потом выходила
замуж, потом ребенок… мне было не до того. И сейчас я же не могу просто так
позвонить ему домой и сказать, мол, здравствуй, Виктор, я по тебе соскучилась и
хочу видеть. Во-первых, как я уже говорила, он женат и ему будет неудобно
разговаривать. Во-вторых, я даже не знаю, где он сейчас работает, как вообще
живет и помнит ли еще, как меня зовут. Я долго соображала, как быть, и наконец
вспомнила, что недавно болтала с приятельницей и та что-то говорила про Генку
Толоконникова, якобы Генка, то есть не Генка, а его жена, часто видит Виктора,
работают они, что ли, вместе. Генкина жена Алка работала в банке, ее туда брат
устроил, а на самого Генку блата уже не хватило. Но Алка зарабатывала на всю
семью. У нас с Алкой всегда были хорошие отношения, не зря Генка так испугался,
что я наболтаю про его давние похождения, — мне бы Алка поверила.
Окрыленная надеждой, я наконец-то заснула.
Наутро Валерик стал опять собираться к Генке Толоконникову,
потому что тот затеял полное переоборудование гаража и поэтому решал
математические задачи нарочно медленнее, чтобы Валерик подольше ему помогал.
Выждав после его ухода часа полтора и выпроводив Лизавету на прогулку, я
набрала номер телефона Толоконниковых. Трубку взяла Алка. После взаимных
приветствий я сказала, что хотела поинтересоваться у Генки, есть ли толк в моем
зяте, но Генка с Валериком уже ушли в гараж, как я и рассчитывала.
— Да Бог с ними, Алка, ты-то как живешь?
— Работаю, Наташка, так много работаю… Иногда так
хочется все бросить… Друзей не вижу, никуда, кроме банка, не хожу, скоро
собственного мужа узнавать перестану.
Я сочувственно поддакивала.
— Да, а ты знаешь, кто у нас теперь начальником
департамента ценных бумаг? — оживилась Алка. — Виктор Михалыч!
— Какой Виктор Михалыч? — фальшиво удивилась я.
— Уже и не помнит, — рассмеялась Алка, — а
Генка говорил, что у вас с ним на работе что-то было.
— А он-то откуда знает? — На этот раз я удивилась
по-настоящему, а потом сообразила, что та самая Сашенька, его бывшая пассия,
Генке и наболтала, уж лаборантки-то всегда все знают! Ладно, Толоконников. Пока
ты мне нужен, но я тебе припомню!
— Такой стал крутой, — трепалась Алка, — на
БМВ ездит, квартиру поменял, собирался с женой расходиться, но передумал,
барахла много нажили, никак не поделить было. Зато такую девицу себе завел, что
у нас все начальники отпали.
— Ваша, из банка? — Я постаралась, чтобы в моем
голосе звучал интерес старой сплетницы и больше ничего.
— Ага, ох, Наташка, куда нам теперь против молодых!
«Это уж точно», — подумала я и как можно скорее
распрощалась с Ал кой.
Да, похоже, Виктора Михалыча следует вычеркнуть из
дальнейших планов. Даже если я надену все Лизкины шмотки, куда мне против
банковской красотки! Мне остаются нищие художники…
Когда я сделала последний вывод, настроение испортилось
окончательно.
Решив забыться в домашней работе, я так успешно следовала
этому благому намерению, что к вечеру падала от усталости и, уже ложась спать,
вспомнила, что Гертруда Болеславовна просила помочь ей с квартирой, вернее,
найти кого-то из агентов по недвижимости. Сама я давно этим не занималась, но
знакомые у меня в том мире были, а то если с улицы прийти, то облапошат
старуху, как пить дать. Дело в том, что соседка Гертруды умерла. А она была
одинокая, и комната никому не досталась. Поэтому дети и внуки Гертруды решили
комнату выкупить; Гертруда, как соседка, имела приоритет, и денег надо было
меньше платить.
Я поискала в своих записях и нашла нужные телефоны, а потом
решила позвонить Гертруде Болеславовне домой, а то завтра из головы вылетит.
Уже набирая номер, я внезапно остановилась. Гертруда жила в районе Техноложки,
она мне говорила, и телефон ее начинался с 315…
