И я согласилась — действительно, мне это абсолютно
неинтересно, у меня своих забот хватает.
В ту пятницу и правда подошел ко мне невысокий мужчина в
куртке и кепочке а-ля Лужков с жутким букетом — три чайные розы и две
ядовито-розовые, и все это упаковано в сиреневый целлофан. Мужчина с букетом
вопросительно заглянул мне в глаза, но я, как учили, отрицательно покачала
головой. Тогда он незаметно исчез, просто растворился в окружающей меня толпе.
На следующую неделю меня послали в другое место, тоже в метро, но станция была
так далеко от моего дома, что я потихоньку уговорила Людмилу опять поменяться,
да она и сама была не против. Обладатель букета выскочил у меня из головы. Пока
я не увидела его снова, то есть букет, потому что человек был другой — худой,
бедно одетый старик, с неопрятной бородой. Опять я отрицательно покачала
головой и забыла про него до следующей пятницы. Потому что в следующую пятницу
Людмила очень извинялась и сказала, что сегодня вообще не может работать. Ей
надо к врачу, появился какой-то не то экстрасенс, не то гипнотизер, и он якобы
может вылечить ее фобию, так что через несколько занятий она станет нормальным
человеком, главное — надеяться. И опять около половины восьмого я стояла на
прежнем месте и увидела знакомый букет. Мне даже показалось, что розы
искусственные, настолько неестественными были сочетания цветов. И опять букет
был таким же, а мужчина другой — человек средних лет в короткой дубленке и
ондатровой шапке. И снова я с извиняющимся видом улыбнулась — нет, ничего нет.
И вот сегодня, опять в пятницу, я стояла в том же самом
переходе, потому что экстрасенс не спешил вылечивать Людмилу, а только тянул
деньги. И сегодня я с нетерпением поджидала жуткий букет, потому у меня для
него кое-что было. Народ, как всегда в переходе метро, шел сплошным потоком, я
механически совала им карточки и краем глаза увидала желто-фиолетовое пятно.
Букет несся с крейсерской скоростью и проскочил мимо меня с налету. В первый
момент я растерялась, а потом решила, что он меня просто не заметил, потому что
рядом стояла Гертруда Болеславовна со своей скрипкой.
С Гертрудой мы познакомились там же, на месте, и теперь при
встрече приветствовали друг друга как близкие приятельницы. Гертруда
Болеславовна всю жизнь проработала в оркестре Филармонии. Конечно, она не была
первой скрипкой, но все-таки профессионализм не скроешь. Опять же, классический
репертуар. Во всяком случае, слушать ее было куда приятнее, чем пьяного мужика
с баяном, исполняющего «Когда б имел златые горы». Так что против ее соседства
я ничего не имела, мы подружились на почве внуков. Гертруда рассказала, что
если бы не внуки, то ей вполне хватало бы пенсии, но внук собирается покупать
машину, а внучка учится в университете, так что денег нужно немерено, родители
не успевают зарабатывать. Я согласилась с ней от всей души, но расстроилась.
Гертрудиному внуку было двадцать лет — неужели и мне придется тянуть своего до
такого возраста? Столько мне не выдержать!
И вот теперь, под музыку Брамса (это еще что, когда Гертруда
была в ударе, она и Паганини исполняла), букет уплывал от меня в толпе. Я
встряхнулась и бросилась его догонять. Если я не исполню поручения, до
Координатора дойдет, что мы с Людмилой меняемся местами, ему это может не
понравиться, я подведу Людмилу и могу лишиться работы. Поэтому я в два прыжка
догнала мужчину с букетом и тронула его за рукав.
— Возьмите, пожалуйста, это для вас.
— Что это? — Он недоуменно глядел на карточку, что
я ему протягивала.
С виду это была точно такая же карточка, как те, что я
раздавала людям. Видя, что мужчина медлит, я всунула карточку ему в руку и
пошла на свое место рядом с Гертрудой, успев краем глаза заметить, как мужчина
— он был опять другой — довольно высокий, лохматый и бородатый, в расстегнутой
куртке — оглянулся по сторонам, как бы в поисках урны для мусора, а потом
машинально сунул карточку в карман. Стоя рядом с Гертрудой, я пожала плечами, а
потом, вспомнив спасительное «не мое дело…», успокоилась.
Но, как выяснилось, рано, потому что буквально минут через
семь-восемь на меня налетел сумасшедший тип в черном кашемировом пальто в очках
и с усами.
— Было что-нибудь для букета? — запыхавшись,
вполголоса спросил он.
«А вам какое дело?» — хотела было сразу послать его я, но
Гертруда Болеславовна увлеклась исполнением Мендельсона. И я подумала, что не
расслышала.
— Что вы сказали? — спросила я, машинально
протягивая ему карточку.
Да ты что мне суешь? — Судя по всему, он собирался
заорать. Но сдерживался из последних сил. — Я спрашиваю — букет проходил
тут, есть для него что-то?
— А вы кто? — опомнилась я. — Что вам от меня
надо?
Он схватил меня за руку и увлек в сторону. Я не
сопротивлялась — разговаривать под Мендельсона было невозможно, к тому же мы
мешали Гертруде сосредоточиться.
— Не тяни время, а то хуже будет, — предупредил
меня мужчина.
Я быстро прикинула в уме, если я буду скандалить, он
пожалуется Координатору, раскроется наша подмена, меня выгонят. А хоть и не Бог
весть какие деньги, но в моем положении никакую работу терять нельзя. И к тому
же тот лохматый с букетом вел себя странно, карточку я впихнула ему насильно,
очевидно, и правда получилась накладка.
— Ладно, — решилась я, — был тут один с
букетом. Такой лохматый и с бородой, я ему отдала все, что было.
— Давно был? — прямо вскинулся мужчина, мне даже
показалось, что он пробормотал какое-то ругательство.
— Семь минут всего, вон туда пошел, на ту ветку. И
больше я ничего не знаю, оставьте меня в покое! — Я уже стояла рядом с
Гертрудой.
Мужчина резво бросился вперед по переходу, но по дороге
споткнулся о Гертрудину раскрытую сумку для денег. Денег там было негусто, все
больше мелочь, но все равно неприятно.
— Гражданин, вы что, с ума сошли? — закричала Гертруда. —
Соберите!
— Да отцепись ты! — крикнул он и попытался
Гертруду оттолкнуть. Но это, доложу я вам, занятие бесполезное, потому что
росту в ней не меньше метра семидесяти и весу соответственно много, и на ногах
она стоит весьма крепко — натренировалась в переходе.
Поэтому, убедившись, что в лоб ему с Гертрудой не
справиться, мужчина нагнулся, якобы для того, чтобы помочь, а сам ловко обошел
Гертруду сбоку и бросился дальше по переходу.
— Чтоб ты провалился! — крикнула Гертруда ему
вслед.
Тут мы немного отвлеклись на собирание честно заработанных
Гертрудой денег, а когда подняли головы, то увидели, что мужчину в кашемировом
пальто кто-то подвел к стене метрах в пятнадцати от нас, и что он, совсем
бледный, закатил глаза и оседает на пол.
— Что это с ним? — ошеломленно спросила Гертруда.
— Вы же ему пожелали… вот и…
— Ой, я не хотела! — испугалась Гертруда. —
Наталья, пойди посмотри, как он там, а я посторожу.
