Весна 1821 г. была бурным временем для Парижа и Франции. Колеблющаяся и шаткая политика Людовика XVIII, все время со дня возвращения чувствовавшего себя скорее самозванцем, чем легитимным монархом, его шаткая "система качелей" - "systиme de bascule" грозила крушением. Весь 1820 г. был ознаменован уличными выступлениями недовольных, в том числе студенческой молодежи. Рознь между монархией Бурбонов и общественным мнением обозначалась все резче; с одной стороны, действовали ультрароялисты, предводимые графом д'Артуа, будущим Карлом X, с другой все большую силу приобретали либералы, одним из главных вождей которых был Бенжамен Констан.
О пребывании Кюхельбекера в Париже сохранилось множество слухов и даже легенд. Из достоверных свидетельств прежде всего уцелел листок с лаконической записью Кюхельбекера, до сих пор не известный и являющийся самым важным и самым достоверным, хотя, к сожалению, далеко не полным, свидетельством.
Приводим его; листок записан с обеих сторон и содержит две отдельные записи:
4 апреля 23 марта
Баллет Клари
Тальма, Лувр, Люксанбур, Тюлерии, Французская Опера, Варьете, Ш<е>валье Ланглез, Бери, Дюппинк <или как Дюпень>, Жюльен, Гетеры, Кофейные домы, Письма из С. Петерб., встречи с старыми знакомыми, новые, минутные знакомства, <открытое> заседание во Француз. Институте, похвальная речь <на> Кавалеру Бенксу, - нищие, грязь, происшествия всякого рода, Пале Роял, целомудрие вашего друга, - <посреди Пале Рояль> <проек[ты]> воздушные башни, которые он строит <в столи[це] и пр[очее]>. Кафедра (Фр.) в Афинее, <на> с которой он <себ[я]> <он> в воображении он уже знакомит французов с вашими стихами, с вашею прозою: вот <что он> о чем <он> я хотел бы <по>говорить с вами, но еще до сих пор не в состоянии.
19
7 апреля
Продолжаю свои лаконические отметки:
Жюльен, Жуй, Бенжамен, Камера депутатов, действие на меня статуй Аполлон убийца ящериц, два Бахуса, два Фавна, Диана с Ланью, боец Боргезский - вечера у Лангле и Жюльена: <отв[ет]> тонкое замечание первого. - Туманский. - Гейберг. - Франкони. Моя интрига - Мамзель Маре. - Смерть Жозефины и Корсакова. - Смерть Мануэла. - Баггезен. - Лекции. - Слабрендорф - Потье и Перле. - Итальянская Опера - Ноцци ди Фигаро - Пелегрини - Фодор.
Перед нами - план путевых заметок о Париже, набросанный вскоре после приезда и оставшийся неосуществленным; Кюхельбекер не имел времени в Париже для литературной работы, а приехав, долго рассчитывал на издание записок (часть которых напечатал в своем альманахе "Мнемозина" и журнале "Соревнователь просвещения"). Парижское же пребывание носило у него такой характер, что нечего было и думать о печатании парижских впечатлений. Отрывки дают возможность убедиться, что Кюхельбекер недаром рвался в Париж и что он сразу окунулся в шумную жизнь мировой столицы.
Громадное место среди первых впечатлений занимает искусство (как и всегда у него): театр и музеи. Лувр произвел на него, судя по перечислению статуй, исключительное впечатление; Кюхельбекер подробно описал Дрезденскую галерею, выделив ее из "Путешествия" как самостоятельный очерк. Быть может, он намеревался сделать то же и с Лувром.
Жадность к впечатлениям у Кюхельбекера поразительная: за восемь дней он успел побывать в балете Клари, был во Французской опере, в Варьете, был в Лувре, обозревал Люксанбур и Тюильри. Многое напоминало ему, вероятно, о недавних происшествиях: в опере, после убийства герцога Беррийского, была разрушена зала Лувуа, и опера помещалась в зале Фавар, а в Тюильри произошел недавно взрыв.
Театральная жизнь Парижа кипела; путешественник видел Тальма, m-lle Маре, лучшую истолковательницу Мольера, Перле, знаменитого комика Потье, Франкони, знаменитого наездника; он увлечен и уличной жизнью столицы: обедает у известного ресторатора Верн, завязывает минутные знакомства, пишет о "кофейных домах", гетерах и, с некоторым сожалением, отмечает собственное целомудрие.
Вместе с тем он сразу же попадает в средоточие научной и политической жизни страны. 4 апреля запись: "Заседание во Французском институте, речь похвальная Кавалеру Бенксу", а 19 апреля: "Камера депутатов".
Джозеф Бенкс (1743-1820), английский ботаник и путешественник, был с 1802 г. членом Французского института. Он умер 19 июня 1820 г.; в апреле 1821 г. речь, посвященную его памяти, произнес во Французском институте Кювье. Может быть, отчасти этому непосредственному впечатлению можно приписать тот живой интерес и то преклонение, с которыми Кюхельбекер относился позднее к деятельности и трудам великого ученого. Уже сидя в Свеаборгской крепости, он встречается в журнале с именем Кювье и записывает 12 марта 1834 г.: "С удовольствием перечел я разбор Абеля Ремюза творения Кювье: голова кружится, когда соображаешь все открытия великого геолога Кювье!"
Сильное впечатление должно было произвести на будущего декабриста заседание Французской палаты. (Давая показания суду по делу 14 декабря, он писал впоследствии о своем убеждении в необходимости представительного правления.) Кюхельбекер присутствовал, видимо, на заседании 18 апреля и на другой же день записал об этом (отчет об этом заседании появился в "Le Constitutionnel" от 19 апреля 1821 г.).
Внимательно следя за разнообразной жизнью Парижа, Кюхельбекер отмечает в первой записи "происшествия всякого рода", во второй же - "смерть Мануэла",
Кюхельбекер приехал в Париж 27/15 марта 1821 г. и пробыл в Париже апрель и май. Каких же происшествий он был свидетелем или, по крайней мере, мог быть?
Мы видели, какое впечатление произвели на путешественника в Тулоне скованные каторжники. Между тем 10 апреля был отправлен этапом кортеж скованных каторжников из тюрьмы "Бисетр" в Тулон. Среди них был Гравье, главный организатор покушения на герцогиню Беррийскую. Об этом много говорили в Париже.
10-го же апреля был убит на дуэли близ Бельвиля биржевой маклер Манюэль (Manuel), смерть которого Кюхельбекер отметил. Дуэль эта взволновала Париж. 12 апреля на похоронах Манюэля произошли беспорядки. Толпа заставила служить священников, отказавшихся исполнять обряд. Позднее, 24 апреля, Кюхельбекер мог присутствовать на заседании четырех академий (25-го выбрали Вильмэна во Французскую академию), 19 апреля запись другого характера: "Смерть Жозефины и Корсакова".
26 сентября 1820 г. скончался во Флоренции от чахотки лицейский товарищ Пушкина и Кюхельбекера, Николай Александрович Корсаков, певец, музыкант и композитор-дилетант, писавший еще в лицее музыку на слова Пушкина. Пушкин посвятил его памяти сочувственную строфу в стихах 19 октября 1821 г. Таким образом, Кюхельбекер только в Париже, в апреле 1821 г., получил известие о смерти товарища. Уже будучи ссыльным, 10 ноября 1840 г. Кюхельбекер написал из Сибири Жуковскому письмо, которое показывает, что смерть его товарища, при том культе дружбы и товарищества, который существовал в лицее и был укреплен всей последующей литературной жизнью Кюхельбекера, была для него событием, глубоко его задевшим. Он писал Жуковскому: "Ваше письмо стану хранить вместе с портретом матушки, с единственною дожившею до меня рукописью моего покойного отца, с последним письмом и манишечною застежкою, наследием Пушкина, и с померанцевым листком, сорванным для меня сестрицей Julie во Флоренции с гроба Корсакова; вот реликвии, которые, когда прилетит за мною мой ангел, передам своему Мише: по ним узнают мои друзья, что он сын мой". *
