— А ему не все равно? — спросил он. — На его планах это не отразится. Натиск на проклятый Юг в любом случае!
— Ну да, — сказал я уязвленно. — Если Ричард убит, то у нас должна начаться неразбериха, даже паника.
Он спросил саркастически:
— С чего бы?
— На мне завязано слишком много, — признал я, — это издержки стремительного развития в условиях демократического тоталитаризма и автократии культа личности, потому Мунтвиг мог бы воспользоваться этим для полного и стремительного разгрома деморализованной армии.
Он покачал головой.
— Вряд ли он до этого времени сдвинется с места. У вас некоторая переоценка собственной значимости, ваше высочество.
— Предположительно, — ответил я.
— Он все равно должен продолжать широкомасштабное наступление, — сказал он. — Потому и вам придется все войска не держать в кулаке.
— Думаете?
— Если Мунтвиг собирается завоевать… пусть не весь мир, а только Юг, то все равно нужно захватывать и соседние королевства. Потому целесообразно заранее рассредоточить силы… ну, скажем, разместить армии на главных направлениях. Не собираетесь же вы держать войска Шварцкопфа и Меганвэйла рядом?
Я зябко передернул плечами.
— Ни в коем случае!.. Нужно заранее указать им места дислокации на противоположных концах нашего фронта. Подайте вон тот рулон… Это карта. Кстати, самая последняя. С расположением всех войск Мунтвига с точностью до пятидесяти миль. С указанием всех дорог, оврагов, ущелий, проходимых и непроходимых лесов и болот.
Он всмотрелся, приподнял брови.
— Здесь совсем свежие пометки. Но не мог же Норберт вчера узнать, где именно армии Мунтвига сегодня, которые, судя по карте, за четыреста миль?
Я поджал губы и сказал чопорно:
— А моя интуиция?
— Знаете, сэр Ричард, — сказал он сердито, — в жопу вашу интуицию! На интуицию можно полагаться, когда имеешь дело, скажем, с женщинами. Если и промахнешься, то не жалко. Но на войне лучше как бы не промахиваться.
— Моя интуиция обычно бывает подкреплена, — сказал я тем же тоном. — У меня в друзьях всякие… агенты. Они и могут кое-что вызнавать…
Он буркнул:
— Логирд?
— А-а, — сказал я, — какой вы быстрый!
— Согласен, — ответил он скромно. — Значит, это он подсказывает?
— Знаете его?
— Еще бы, — ответил он. — На моих глазах погиб. Верховный инквизитор велел похоронить его останки как христианина и отслужить по нему панихиду… не так ли? Но некроманты… даже бывшие… способны на всякие трюки…
— У вас хорошая память, — похвалил я. — Ужинать приходили туда, где и обедали? В общем, карта достоверная.
— Насколько?
— Достовернее не бывает, — заверил я. — Вот здесь мы, здесь Клемент, верховные лорды с их дружинами…
— Что намереваетесь делать с ними?
— Отправлю партизанить, — сообщил я. — Пусть грабят обозы в тылах Мунтвига. Для крупномасштабных сражений феодальные армии не весьма хороши. Вот здесь противника будут ждать Макс и Клемент. Меганвэйла сразу направлю вот сюда… здесь дорога идет по ущелью, он остановит любую армию, если догадается использовать рельеф и установит укрепления… а он установит точно.
— Тогда Шварцкопфа вот сюда?
Я проследил за его пальцем.
— Ишь ты, дорогой барон, простите, граф!.. Вы не разучились еще понимать по карте. Да, это удобное место и от Меганвэйла далеко. Между ними Геллермин, Макс, Зигмунд с Сулливаном…
— А еще подойдут турнедские полководцы, — заметил он. — Подойдут?
— Подойдут, — пробормотал я. — Надеюсь.
Он спросил встревоженно:
— Что-то стряслось?
— Да ничего особенно, — сообщил я, — если не считать, что в Сен-Мари королем снова Кейдан.
Среди мародеров в разграбленном лагере мунтвиговцев я заприметил Хреймдара, он и сам роется и с другими общается весьма активно, а они, как я понял, многие непонятные находки сперва показывают ему.
Похоже, он больше купил, чем отыскал сам. Я встретил его торопливо возвращающимся в город, согнулся, за спиной огромный мешок, где что-то постукивает, погрюкивает и даже позвякивает.
— Вижу, — сказал я саркастически, — с нами в самом деле стоило идти без колебаний!
— Ваше высочество, — сказал он с испугом, — что вы так пугаете!
— Нужно смотреть не только в землю, — сказал я наставительно, — словно монетку ищете, а в сторону горизонта, а то и вовсе на звезды!.. Или вы не мудрец?
— Глядя на звезды, легко споткнуться, — ответил он серьезно. — А я вот, будучи практикующим магом, побывал в разгромленном лагере и кое-что нашел.
— Для сельского хозяйства?
Он не понял, сказал пониженным голосом:
— Если зайдете ко мне, покажу одну из находок.
— Зайду, — согласился я.
В городе он прошел две улочки и остановился перед воротами солидного особняка.
— Я снял комнату здесь.
— От скромности не умрешь, — заметил я. — Мои герцоги в таких конурах ютятся, а ты…
— Они солдаты, — пояснил он, — их не жалко.
Двери нам отворил крупный и толстый слуга, низко поклонился Хреймдару, на меня не обратил внимания, из чего я понял, что их жилец человек состоятельный и щедрый.
Мы прошли по вымощенной булыжником дорожке к дому, там навстречу суетливо выкатился второй слуга, еще толще, угодливо распахнул перед нами двери в дом.
В холле приятный полумрак и прохлада после жаркого солнечного дня. Мы сделали пару шагов, как из кухни, судя по запахам, что вырвались следом, вышла с медным подносом молодая и весьма пухлая девушка, светловолосая и явно веселого нрава, о чем говорят ямочки на щеках и подбородке, глаза голубые, носик задорно вздернут, губы всегда готовы раздвинуться в веселой усмешке.
— Ох, — прощебетала она счастливо, — господин Хреймдар, у вас гости?
— Точно, — сказал Хреймдар, отдуваясь. — Иди приготовь поесть.
— Хорошо, — щебетнула она тем же счастливым голоском, затем хитро стрельнула в мою сторону очень живыми глазами. — А вам, дорогой гость, если нечего будет делать и у вас будет для этого время… моя комната на втором этаже слева.
Я проводил ее оттопыренный сочный зад долгим взглядом.
— Смотрю, ты везде неплохо устраиваешься.
— С возрастом человек начинает ценить уют, — пояснил он. — Я все такой же бедный человек, как и в молодости, но теперь уже с деньгами.
Его комната выглядит скромно, но, думаю, только потому, что он сам не пожелал лишней мебели или портретов на стене. Пока я осматривался, он высыпал из мешка прямо на пол все содержимое и торопливо в нем рылся.
