Она сказала мстительно:
— Какой же вы сатрап!..
— Вы промахнулись адресом, — сказал я с тем же холодком. — Мой вам совет, поменьше фыркайте, делайте то, что вам говорят, и при первом же соприкосновении с войсками Мунтвига я передам ему вас.
Она посмотрела с иронией.
— Вот так возьмете и отдадите? Без выкупа?
— Еще и доплачу, — пообещал я. — Меня от вас уже тошнит.
На ужин я мстительно наделал деликатесов, пока она не видела, и выложил на белую скатерть. Королевских детей с пеленок учат держать себя правильно, так что ни словом, ни жестом не выдала себя, я только по глазам мог уловить ее изумление. А еще по крошечной заминке в движениях, когда брала незнакомые блюда.
Когда уже насытилась, я достал из-за спины нежнейшие сладости, а закончил изысканнейшим мороженым. Сам я ел неспешно, давая ей возможность попробовать все, и, когда она решила остановиться, ее талия заметно округлилась.
— Прекрасно, — сказал я одобрительно, — не приснится, как вы тайком крадетесь на кухню, чтобы нажраться… Леди, я ложусь спать. Вы можете лечь рядом, можете в любом конце шатра. Но если вздумаете выйти, за вами пойдет стража, не обессудьте. Такова селяви.
— Что такое селяви? — спросила она настороженно.
— Не знаю, — ответил я. — Вроде бы колбаса из ослятины. Или что-то другое? Это неважно, мы Же галантные люди, должны употреблять такие слова к месту и не к месту, образованность чтоб показать. Спокойной ночи!
Я начал сбрасывать рубашку, принцесса поспешно отвернулась, я с наслаждением сбросил сапоги и брюки, рухнул на расстеленные шкуры и с наслаждением потянулся.
— Какое же это счастье…
Она дунула на пламя свечи, огонек затрепетал и лег, но тут же упрямо поднялся, и она дунула уже сердито и чуть ли не гневно, как же, ей должны подчиняться все и всё.
Может быть, это и нехорошо, но я чувствовал нечто недоброе, даже опасное, потому сделал вид, что сплю, а сам перешел на тепловое зрение, но это неинтересно, вернулся к обычному и заставил глаза побыстрее акклиматизироваться.
Через полминуты видел уже все отчетливо, как в пасмурный день, и лежал так, посапывая, а сам неотрывно смотрел в ее сторону.
Выждав положенное время, чтобы мой сон из поверхностного перешел в глубокий, она тихохонько поднялась, застыла на некоторое время, прислушиваясь к голосам по ту сторону шатра, затем крайне легкими и осторожнейшими шажками пошла ко мне.
В двух шагах остановилась, грациозным движением вскинула обе руки к волосам.
Я стиснул челюсти, ну вот начинается, сейчас распустит эту башню, волосы красиво и эротично хлынут водопадом по ее плечам, груди и спине, а она скользнет ко мне под одеяло.
Она пошевелила пальцами в прическе, волосы красиво и эротично хлынули водопадом по плечам, груди и спине. Я приоткрыл рот, намереваясь заявить, что я девственник, и ни поцелуя до свадьбы, у нас строгие нравы…
В ее руке блеснуло тонкое острое лезвие. Я едва успел перехватить за кисть руку с ножом, так обалдел, что не сразу сжал посильнее.
Нож выпал, почти затерявшись в густом мехе медвежьей шкуры. Она вскрикнула гневно, но я держал крепко, затем с силой оттолкнул, она попятилась, чтобы не упасть.
Я подобрал с пола нож, и не нож, а особо длинную и острую шпильку для волос.
— Здорово, — сказал я зло, — быть заколотым шпилькой для волос!.. Это точно меня убьет в глазах всех армий.
Она прошипела:
— Ты… насильник!
— Это ты о ком? — спросил я. — Знаешь, женщина, да будь ты последней самкой на свете, я бы не позарился на тебя! Неужели ты настолько ослеплена своим величием, что не понимаешь простой вещи…
Она ждала, но я молчал, и она прошипела, как старая злобная змея:
— Какой?
— Мне вовсе не требуется брать женщин силой, — сказал я оскорбленно. — Я хорош, это незаметно?.. Но будь я уродом, то золотые монеты в моем кошельке восполнили бы недостатки моей внешности. Но я не урод, я принц, командую огромной армией, и ко мне в постель стараются попасть красотки, которым ты не годишься и ноги мыть!.. Так что можешь идти ночевать к костру.
Она сказала гордо:
— Да, это по-рыцарски: самому остаться в шатре, а меня посылать под открытое небо к солдатам!
— Я тебе предложил место в шатре, — напомнил я.
— Я не стану делить его с мужчиной!
— Ну и не дели, — согласился я. — Зигфрид!
Полог мгновенно распахнулся, Зигфрид влетел быстрый и собранный.
— Ваше высочество?
— Возьми эту, — велел я, — и отведи к костру, у которого она восхочет провести ночь. У нее есть право выбора. Но только между кострами!
— Да, ваше высочество!
Он ухватил ее за руку и решительно поволок к выходу. Она прокричала:
— Вы не посмеете!
— Уже посмел, — бросил я вдогонку.
Полог за ними опустился, там мелькнула рука Зигфрида, а я вернулся к своему месту, брякнулся на шкуру и, к своему удивлению, заснул почти сразу и без всяких угрызений совести.
Утром я пробудился, солнце уже просвечивает тонкие стены шатра так, словно их и нет вовсе, удивился, обычно просыпаюсь раньше, вскочил, быстро оделся и вышел.
В лагере две трети воинов еще спят, остальные раздувают угли, жарят мясо. Дальние края лагеря тонут в тумане, опасная ситуация, но я позавчера облетал окрестности и не видел вблизи крупных соединений войск, а мелкие отряды пусть нападают, лишняя проверка бдительности часовых.
Принцесса спит, по-детски сунув ладошку под щеку и подтянув колени почти до подбородка, укрытая тремя конскими попонами. Рыцари, жалея женщину, выбрали не только самые мягкие и нежные, но и яркие, так что она смотрится со своим бледным личиком, как попугай в брачную пору ухаживания за самкой.
Снизу тоже положили не меньше десятка попон, так что она почти на перине, но лицо все равно выглядит измученным.
Воин, что поддерживал костер, сказал шепотом:
— Она только под утро уснула…
— А почему не сразу? — буркнул я.
— Рыцари никак не могли разойтись, — пояснил он, — все говорили ей комплименты, пока сэр Альбрехт не погнал их спать.
— Ну, — сказал я, — сама напросилась… Эй, леди! Подъем!
Она вздрогнула от моего ненавистного голоса, широко распахнула глаза. Некоторое время смотрела непонимающе, потом сообразила, что смотрит снизу вверх, щеки вспыхнули гневным румянцем, торопливо поднялась.
— Что вы хотите? — спросила она чуточку хриплым со сна голосом.
— От вас ничего, — буркнул я, — но вы задерживаете этого солдата, что всю ночь поддерживал огонь, дабы вам было тепло… Так, парень, бери копье и топай в строй!
