— И воинской славы, — сказал он гордо, — доблести и геройства!.. Многие будут гордиться этими днями…
— Если выживут, — буркнул я.
— Ну, все в руке Господа… Да улыбайтесь же! И ручкой, ручкой не забывайте. Аккуратнее, а то больше на фигу или кулак похоже…
Солнце выглянуло из-за туч, и первый сноп света пал на рыцарский отряд впереди армии. Сразу ярко и празднично заблестели доспехи, щиты, наконечники длинных копий, поднятые кверху, а от шлемов словно бы распространилось благостное сияние.
Народ ликовал, я уже опасался, что меня сдернут с коня и понесут на руках, и так прорываются через охрану и целуют мне сапоги, края плаща, а самого Арбогастра уже ведут под уздцы с таким почетом, словно это он Ричард Завоеватель, а я уж тогда и вовсе не знаю хто.
Глава 5
Отцы города сообщили, что герцог Аудрин Сэт-лин Пэтридж велел передать, что ждет принца Ричарда и его военачальников в своем замке, где будет рад и даже счастлив оказать самый радушный прием.
Мои военачальники загалдели, как гуси, но когда я повернулся к ним, почтительно умолкли.
— Передайте, — ответил я, — что с удовольствием загляну в гости. Мне нравится прекрасная цветущая Бриттия и ее такие гостеприимные и радушные люди.
Альбрехт едва заметно кивнул, одобряя вежливые и ничего не значащие, кроме самой вежливости, слова, а я недовольно нахмурился, давно сам знаю, что говорить, чтобы ничего не сказать, нечего суфлировать.
Клемент поинтересовался:
— Кого угодно взять в сопровождающие?
— Вы все достойны и все заслужили, — сказал я. — Так что собирайтесь сами, у кого нет особых дел в лагере.
Они переглянулись, не зная еще, какой смысл я вложил в понятие «нет особых дел в лагере», у хорошего военачальника всегда должны находиться дела по улучшению лагерной жизни, но у очень хороших и без их присутствия все должно быть в порядке…
Первыми, естественно, собрались в гости к местному герцогу принц Сандорин и принцесса Аскланделла. Я перехватил ее надменный взгляд и послал к ней рысью арбогастра, но Бобик опередил и запрыгал возле ее коня, игриво хватая ее зубами за ногу и уговаривая поиграть.
Я сказал резко:
— Бобик, прекрати, а то укусит!.. Фу, плюнь!
Он оставил ее ногу и посмотрел на меня в недоумении, а сама Аскланделла, даже не изменившись в лице, проговорила надменно:
— У вас есть что-то сообщить… принц?
Судя по тому, что Бобик с нею играет, а она ничуть не испугалась, не исключен вариант, что тайком от меня скармливает ему лакомства, но я сделал вид, что ничего не заметил, поклонился и сказал так же холодно, как и она мне:
— Ваше высочество, спешу порадовать! Мы каждый день захватываем по дороге как минимум с десяток разбойничающих шаек. И всякий раз одного-двух, благодаря вам, оставляем в живых…
Она в удивлении вскинула красивые дуги густых черных бровей.
— Благодаря мне?
— Именно, — подтвердил я с удовольствием. — Мы им сообщаем, что у нас находится принцесса Аскланделла и что я жажду передать вас законному и, главное, заслуженному жениху.
Она спросила холодно:
— А при чем тут разбойничьи шайки?
— Все они, — сказал я с торжеством, — являются частью великого воинства вашего жениха. Потому отпущенные на свободу тут же мчатся со всех ног к главному разбойнику… простите, вашему жениху в надежде на щедрое вознаграждение. Вы не представляете, сколько разбойников вы спасли от суровой и, главное, заслуженной кары!
Принц Сандорин смотрел на меня с негодованием, но не видел, где прицепиться, я все делаю в интересах принцессы, а она, задрав нос, произнесла с высокомерным апломбом:
— Сэр Ричард… вы… весьма!
Я поклонился.
— Спасибо за высокую оценку, принцесса!
Послышался конский топот, наши герцоги: Клемент, Мидль и Сулливан уже в полном блеске, доспехи из Вестготии, как и мечи, плащи и вся одежда из Сен-Мари, сапоги армландские, а кони из Брабанта.
Судя по их виду, принц Сандорин и принцесса Аскланделла впечатлены, а я ощутил некоторое злорадство, ничего, голубчики, вы еще убедитесь в преимуществах интеграции дружественных королевств под пацифистской дланью гуманного автократа и тоталитариста!
Мы двигались в сторону замка крупной рысью, рядом со мной единственный граф, я покосился в его сторону и подумал внезапно, что пора и его в герцоги, все-таки он верен мне с начала боев в Армландии и никогда не подводил…
Впереди появился и начал приближаться замок герцога Пэтриджа, рыцари заговорили, оценивая эту твердыню, я подумал, что замок только называется замком. Он изначально и был замком, даже просто одним-единственным каменным домом, но затем его укрепляли, расстраивали, наращивали, пристраивали еще башни, корпуса, наконец обнесли высокой стеной, и вот уже настоящая крепость..
С ворот нас заметили издали, створки распахнули настежь. Бобик, естественно, понесся вперед, ладно уж, а мы въехали торжественно и чинно. Особенно значительно выглядят два наших гиганта, Клемент и Сулливан, настоящие горы из железа, теперь уже из добротной стали, как и кони, которые в броне и цветных попонах, да еще со стальными налобниками с огромными рогами кажутся настоящими чудовищами.
Пока мы покидали седла, а слуги разбирали и уводили коней, в донжоне распахнулись двери, вышли двое, мужчина и женщина, за ними домочадцы.
Я понял, что это герцог и герцогиня, уже по тому, что и они словно бы вырублены из того же камня, что и весь замок.
Герцог высок, силен и свиреп, судя по лицу, волосы почти белые, но лицо моложавое, хотя несколько резких морщин говорят о возрасте, но прям, взгляд строг, двигается с легкостью человека, все еще готового ухватиться за рукоять меча.
Я пошел навстречу, он сошел по ступенькам и остановился, всматриваясь в меня с благожелательным интересом. Я принц, а он герцог, однако он старше и хозяин, потому я учтиво поклонился, а он сказал приветливо:
— Ваше высочество, мы счастливы предоставить вам места для отдыха в нашем замке.
— Спасибо, ваша светлость, — сказал я. — Буду рад воспользоваться вашей любезностью на пару дней. А лучше — на три.
— Почему так мало?
— Мы шли ускоренным маршем, — сообщил я, — а то бы удовольствовались одной ночевкой. Жаль будет покидать ваш замок, мне здесь уже нравится, все так располагает, так располагает… однако труба зовет!
— Труба зовет, — повторил он мечтательно и вздохнул. — Это моя супруга, Киринда Кнайтлинская.
Я поклонился.
— Леди…
— Принц, — ответила она с достоинством.
Сильная и крупная, с широким выразительным лицом, явно все жены этой династии были такими, если рожали могучих и деятельных рыцарей, способных отстоять свои земли и прихватить чужие.
