Мунтвиговцы продолжали накатываться вал за валом, но копейщики держатся, Макс через каждые четверть часа командует отступить на три шага, чтобы освободить место для новых трупов, а лучники уже начали жаловаться, что им не успевают подвозить связки стрел.
Солнце за это время успело подняться к зениту, задержалось там ненадолго и перешло на западную половину неба.
Я несколько раз садился на Зайчика и набрасывался на хитрецов, что пытались обойти копейщиков справа или слева, хотя те и сами могут перестроиться моментально и дать отпор, но я не мог стоять на холме и смотреть…
Бледный и трепещущий от возбуждения Макс сидит на коне рядом со мной, в какой-то момент он насторожился, вскрикнул счастливо:
— Вот оно!.. Трубач, давай атаку!
Труба на этот раз прокричала особенно звонко и страшно. Вся масса копейщиков поднялась и двинулась вперед. Командующий мунтвиговской кавалерией снова послал конницу в атаку, копейщики привычно уперли копья в землю и встретили так же стойко, а когда волна отхлынула, сами пошли вперед и вперед.
Их атаковали еще дважды, но слабее и слабее, и всякий раз копейщики поднимались и шли даже не в контратаку, а наступали ровно и уверенно. Конница стягивалась в тугой узел, однако мы вздохнули с облегчением: два столба черного дыма вдали показывают, что Клемент и Мидль замкнули кольцо, даже перегородили дороги поваленными деревьями, и теперь вся армия окружена целиком и полностью.
Макс звонко прокричал команду. Трубач повторил ее новым, еще не знакомым мне сигналом, копейщики растянулись широким фронтом, следом идут лучники и осыпают противника градом убийственных стрел, собирают на земле выпущенные ранее и снова стреляют и стреляют.
Солнце медленно склонилось к горизонту. Армия противника, отступив, пробовала выйти из окружения, но потеряла лучших рыцарей, пытавшихся пробиться через завалы. Конница Мунтвига лишилась лучших воинов, когда те спешились и пробовали растащить деревья, — с Сулливаном туда ушли еще и арбалетчики, Макс отдал их на время с легкостью, абсолютно уверенный в несокрушимости своей пехоты.
В самом деле, подумал я, даже лучшая в мире конница не проломится через глубоко эшелонированную оборону. Ее можно потрепать и расстроить боевые порядки только тучей стрел, однако и здесь у нас преимущество: стрелы из композитных луков летят на расстояние вдвое большее, а убойная сила этих тяжелых стрел с острыми стальными наконечниками усилена вчетверо.
Глава 17
Сулливан подъехал чуточку запыхавшийся, бок и левое бедро забрызганы кровью, хотя я строго велел в бой не вступать, сказал четко:
— Ваше высочество, противник деморализован. Эту ночь они проведут, каждую минуту ожидая нападения, и к утру будут совсем усталыми.
Принц Сандорин, усталый, но довольный, со сбитыми с гребня шлема перьями, сказал бодро:
— Зачем ждать утра? Мы можем ударить ночью, пока преимущество у нас!
Все обратили взгляды на меня, я подумал и ответил напыщенно:
— Я не краду победу.
И пусть не хочу нападать совсем по другой причине, но для нашего рыцарского сознания именно этот гордый и полный достоинства ответ самый понятный и приемлемый, он запомнится и пойдет в рыцарской среде, обеспечивая мне определенную репутацию благороднейшего человека. Ну, надеюсь.
Сулливан сказал с мрачным восторгом:
— Слова настоящего рыцаря!
— Мы не станем нападать ночью, — повторил я, — хотя этого ждут не только мунтвиговцы, но и мои военачальники.
Альбрехт, тоже в помятых доспехах, сказал непререкаемым голосом:
— Хотя мы, как и мунтвиговцы, устали, но они, ежеминутно ожидая нападения, к утру устанут еще больше. А наши отдохнут. Я расставил караулы вокруг их лагеря. Если там начнется малейшее шевеление, нам сразу дадут знать.
— Тогда пусть армия отдыхает, — велел я. — Пошлите гонцов к Клементу и Мидлю с благодарностью за четкое исполнение приказа. Это важнее, чем безумная отвага или победа в схватке. Когда все бесстрашны, это уже страшновато.
Принц, похоже, не понял, переспросил озадаченно:
— Ваше высочество?
— Герои нужны в минуту опасности, — объяснил я, — а в остальное время опасны.
Мне показалось, что и Сулливан нахмурился, даже Альбрехт посмотрел с укором, только что создал себе благородный образ, нельзя же тут же его рушить, и я сказал напыщенно:
— Опасность — это часть моей работы, как и вашей. Там, где нет опасности, какая радость от победы?.. Но наша отвага столь велика, что идем через опасности, не замечая их и не обращая на них внимания, потому что чем меньше страха, тем меньше опасности!
Они повеселели, расправили плечи, они такие, любые опасности для них не опасности, а так, ерунда всякая, привычная, и что других ужасает, для нас так, шуточки.
Мидль сказал осторожно:
— Бриттские войска просят позволения вступить в битву. Они готовы напасть и ночью.
Сулливан пробормотал:
— Бриттцы обладают изумительным даром сохранять хладнокровие, когда нет никакой опасности.
Я сказал быстро:
— Ни в коем случае!.. Передайте, недоброжелатели над их победой будут изгаляться, дескать, добили полумертвых. Зато, я обещаю, следующее войско противника отдаем им на растерзание!
Мидль наклонил голову.
— Думаю, они это выслушают с радостью.
В лагере мунтвиговцев, как передавали разведчики, воины первую половину ночи провели на ногах. А когда где-то пытались в полном изнеможении лечь прямо на землю, люди Норберта поднимали шум, имитируя нападение, и там все вскакивали и в напряжении ждали атаки из темноты.
На востоке медленно разгоралось зарево, ко мне в шатер явились военачальники. Принц и Палант, как самые юные, вообще от возбуждения не могли заснуть, видно по их бледным лицам, даже вздрагивают от переполняющего их возбуждения. Другие выглядят лучше, явно поспать успели.
— Я послал гонца, — сообщил я. — Подождем…
За стеной шатра послышался приближающийся конский топот, Альбрехт заметил с ехидной усмешкой:
— Ответ не заставил себя ждать.
— Сбили спесь, — прорычал Сулливан.
Гонец вбежал, запыхавшись, прокричал:
— Командующий армией князь Даниел Сэндибридж сообщил, что он готов на переговоры и немедленно выезжает для встречи.
Все молчали, я пробормотал:
— Какой шустрый…
Альбрехт заметил с иронией:
— Еще бы.
Гонец уточнил:
— Но князь велел передать, что переговоры вести будет только с вами.
Я поморщился.
— Эту битву выиграл граф Максимилиан… как, впрочем, и герцог Клемент и герцог Мидль, а мы с принцем и герцогом Сулливаном только помогали..
