Сидевшая рядом маленькая девочка похлопала Броуди по руке.
Он прикрыл микрофон и повернулся к ней:
– Да?
Ласково улыбаясь, девочка указала на висевшую, на стене табличку, на которой было написано: «В комнате ожидания запрещается пользоваться сотовыми телефонами».
Броуди уставился на девочку.
– Да, не отключайся, – сказал он Ною. – Меня тут воспитывают.
Девочка положила руки на бедра. Броуди ласково улыбнулся ей и поднял палец, показывая, что он почти закончил.
– Говорю тебе, Ной, он такой же чокнутый, как и она. Может, нам стоит вмешаться…
– Она не чокнутая! – взвился Шейн.
– Ной, подожди. С тобой хочет поговорить парень, ухлестывающий за женщиной, которой мерещатся мертвецы.
Шейн вскинул вверх руки.
– Никто не считал сумасшедшим Ноя из-за того, что он влюбился в похитившую его женщину.
– Мы с тобой считали его сумасшедшим, – напомнил ему Броуди. – Ты даже полетел в Мехико, чтобы отговорить его, забыл, что ли?
– Гм! – сказала девочка, выказывая очень серьезное отношение к запрету в отношении пользования мобильниками.
Броуди со вздохом поднялся со стула. При его росте в метр девяносто он возвышался как гора над маленькой девочкой.
Ее это, похоже, не тревожило. Она указала на дверь.
Броуди двинулся к двери, изумленно глядя на Шейна, который, наверное, расхохотался бы над проявлением робости в отношении маленькой девочки со стороны здоровенного хамоватого Броуди, не будь он так сильно встревожен состоянием Дэни. По пути он схватил Шейна за руку и потащил к выходу.
– Эй, я не уйду, пока…
– Да, да. – Броуди не отпустил его, пока они не вышли наружу, где было темно и прохладно. По-прежнему прижимая телефон к уху, он цепким взглядом окинул Шейна. – Я спрошу его, – сказал он. – Ной спрашивает: может, ты влип во что-нибудь и не можешь выпутаться?
– Господи! – Шейн потер лицо. – Я возвращаюсь.
– Подожди. Ной говорит, если ты влип, это хорошо… Что?… Нет, я не собираюсь говорить, что…
Шейн выхватил у него телефон.
– Я возвращаюсь внутрь. Приезжай, забери этого козла, чтобы у меня осталась машина.
– Еще что-нибудь нужно? – спросил Ной.
– Может быть, лоботомию?
Ной тихо рассмеялся:
– Да, это вызывает чувство, немного напоминающее операцию на мозгах без наркоза, да?
– Что это?
– Влюбленность.
– Никто ничего не говорил о… – Господи, он не мог, даже выговорить это слово.
Ной в очередной раз рассмеялся:
– Правильно. Послушай, ты ведь знаешь Броуди. Он станет говорить тебе, чтобы ты убирался вместе со своим членом домой, что ни одна телка не стоит того, чтобы так беспокоиться из-за нее. Но я хочу тебе сказать: поступай по-своему. Потому что это может оказаться самым лучшим событием в твоей жизни.
– Что он говорит? – Броуди хотелось это знать, он пытался подслушать.
– Просто приезжай и забери его, – сказал Шейн, – пока я не расшиб его жирную башку о стену.
– Уже еду.
– У тебя совсем крыша съехала, – сказал Броуди Шейну, когда тот закончил говорить с Ноем.
– Извини.
Из комнаты ожидания выглянула медсестра:
– Кто из вас муж Дэни?
Броуди в ужасе выкатил глаза. Шейн не обратил на него внимания.
– А что с ней?
– Вернулась после томографии, туда сейчас придет врач. Ваша жена страдала повышенным давлением до происшествия?
– Что?
– Доктора интересует ее давление. У нее было повышенное давление?
Шейн забыл о том, что хотел надрать Броуди задницу, и бросился назад в больницу.
– Муж? – услышал он, как пробормотал ему вслед Броуди. – Это уже эпидемия какая-то.
Два неприятных момента досаждают тому, у кого пробит череп. Во-первых, что бы вам ни говорили о наложении швов, но эта процедура очень болезненная. Во-вторых, почему-то с тем, у кого травмирована голова, все пытаются говорить медленно и громко.
Но ощущение от приложенного к голове льда было приятным.
Приятным также было ощущение от того, что у нее каким-то образом неожиданно появился муж. Дэни смотрела на Шейна, который держал ее за руку и пытался отвлечь от болезненной процедуры рассказами о своей беспутной юности. Он не давал ей впасть в беспамятство, бодро рассказывая о далеких событиях настолько интересно, что, пока зашивали голову, ее разбирал смех. Она всматривалась в его лицо, в его прекрасные глаза, и к горлу подкатывал комок.
Дэни знала его всего два дня, а он уже стал для нее ближе всех на свете.
– Шейн.
– Да?
– Спасибо.
Он улыбнулся и поднес ее руку к губам. Поцеловав ее в ладонь, он возобновил свой рассказ. Рассказал, как встретился с Ноем и Броуди и учился с ними в высшей школе и в колледже, прежде чем они решили создать компанию «Скай-Хай эйр». Когда же забавные, пленительно самокритичные истории закончились, а процесс наложения швов все еще продолжался, Шейн, держа ее за руку, склонился к самому ее уху и принялся нашептывать еще более очаровательные глупости.
Типа «мне нравится твое белье».
Она так покраснела, что даже доктор отвлекся, чтобы поинтересоваться, как она себя чувствует.
– Прекрасно, – закрыв глаза, заверила его Дэни.
Как только доктор продолжил накладывать стежки, Шейн снова наклонился к ее уху.
– Твой бледно-желтый бюстгальтер. В нем очень выделяются твои соски. У меня просто слюнки текут.
– Прекрати.
– Вы мне? – спросил доктор.
– Нет, извините, – пробормотала Дэни.
– Я хотел снять его с тебя, – шепнул Шейн. От этих слов ее снова бросило в жар, и она начала потеть.
Доктор заметил это и нахмурился.
– Сестра.
– Да?
– Проверьте у нее температуру, – распорядился он. – У нее жар.
– Нет-нет, со мной все в порядке, – запротестовала Дэни. – Правда, все хорошо.
Медсестра посмотрела на доктора и пожала плечами. Дэни старалась не смотреть на Шейна, хотя слышала его тихий смех.
– Я был бы счастлив, измерить твою температуру, – прошептал Шейн.
Неужели ему нравилось мучить ее? Конечно, нравилось. Когда доктор закончил, у Дэни жутко болела голова и ломило все тело.
– Могу я идти домой? – спросила она. Доктор поджал губы.
– Ваше давление не совсем в норме…
