Неожиданно она подняла глаза и увидела Доминика. Их взгляды встретилась всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы он понял, что бросаться в его объятия она не собирается. Доминик сбавил темп и приблизился к столику неторопливой, небрежной походкой.
— Быстро ты добрался, — с напряженной улыбкой заметила Мэтти. — Я не ожидала тебя так скоро.
— Я же сказал, что буду через десять минут.
— Я просто подумала, что на то, чтобы связаться с тем человеком, с которым у тебя была назначена встреча, отменить ее и добраться сюда, потребуется больше времени.
Доминика выводила из себя эта отчужденная вежливость — по правде говоря, он ожидал совсем другого. Не садясь, он бросил взгляд в сторону барной стойки, затем снова на Мэтти.
— Я собираюсь выпить чего-нибудь. Что ты пьешь? Заказать еще?
— Я пью минеральную воду, и, спасибо, мне больше не нужно.
— Что-нибудь поесть? Принести меню? — Они разговаривают как незнакомцы! Он с трудом выдерживал это, но решил, что первый шаг должна сделать Мэтти. Наверняка она позвала его, чтобы помириться, просто никак не наберется храбрости.
— Почему бы и нет? — Мэтти пожала плечами и отвела взгляд. — Можешь сам заказать мне что-нибудь рыбное…
Спустя несколько минут, сделав заказ, Доминик со стаканом в руке вернулся к столу. Его настроение стремительно портилось.
— Итак, как поживаешь? — убийственно вежливым голосом спросил он, усаживаясь напротив нее за столиком и делая большой глоток из своего стакана.
— Мне по-прежнему очень нравится работа. — Мэтти оторвала взгляд от своего стакана с водой, посмотрела на Доминика и снова уставилась в стакан. Она знала, что будет трудно, и готовилась к этой встрече, но все оказалось намного труднее. Увидеть его оказалось еще хуже, чем услышать в трубке его голос.
— Почему ты отказалась от квартиры?
— Ты знаешь ответ.
— Тогда почему ты не ушла с работы?
— Доминик, давай проясним ситуацию. Что бы ни двигало тобой, когда ты нашел мне эту работу, я очень люблю ее…
— То есть я больше не монстр?
— Я не хочу об этом говорить.
— Тогда о чем ты хочешь поговорить? — Его терпение грозило лопнуть в любую минуту.
— А чем ты занимался в последнее время? — спросила вежливо Мэтти, не слишком ловко меня тему. Она так тосковала по нему, так хотела увидеть снова, так страстно желала всем своим глупым, безнадежно влюбленным существом. И еще ей было страшно. Очень страшно. Что он будет думать о ней через час, когда она скажет то, что должна? Мэтти изо всех сил оттягивала неизбежное.
— Много работал. — Доминик допил свой напиток и попросил официанта, принесшего их еду, повторить.
— И так же много развлекался?
— О чем ты?
— Ладно, забудь.
— Отчего же? Я не успел переспать с армией женщин, если ты об этом. Жаль, но к списку моих грехов тебе не удастся добавить роль записного донжуана. Я не из тех мужчин, кто выпускает через черный ход одну женщину и спешит открыть парадную другой.
Все шло совсем не так, как рассчитывал Доминик. Его оптимистичная надежда на то, что они уладят все свои разногласия, таяла с каждой минутой, и он все больше злился, снова чувствуя себя дураком.
— Я не хочу ссориться с тобой. — Мэтти опустила глаза. Нечто подобное она и ожидала, но не могла не позвонить и не прийти.
— Это снова возвращает нас к вопросу о том, зачем ты позвонила? Давай прекратим ходить вокруг да около. Мы уже выяснили, что я много работал, а тебе по-прежнему нравится твоя работа. Итак, зачем ты хотела меня видеть?
— Доминик, если бы я не позвонила тебе, ты бы сам связался со мной? — не удержалась Мэтти от мучившего ее вопроса. Ведь не хотела спрашивать, заранее зная, что ответ ей не понравится, и все-таки спросила.
— В последнюю нашу встречу ты очень четко изложила свою позицию. — Доминик отложил вилку и нож, потому что начисто лишился аппетита. — Если ты думала, что я продолжу преследовать тебя, ты глубоко ошибалась.
— Я так и думала, — ровно заметила Мэтти. Ее слова разозлили его еще больше.
— А чего ты ожидала? — Ее спокойствие довело его до белого каления, как и неспособность восстановить свой легендарный самоконтроль, которым он гордился.
— Ничего. Вернее, именно этого. Того, о чем ты сейчас честно сказал. — Мэтти подняла свой стакан, но быстро поставила его обратно, почувствовав, как сильно дрожит ее рука. — Хорошо, что мы понимаем друг друга. — Она посмотрела ему в глаза и невероятным усилием воли не отвела взгляд. — Значит, мы сможем все обсудить как цивилизованные люди.
— Обсудить что? — Беспокойство Доминика росло с каждым мгновением.
— Я беременна.
Наступившая тишина была оглушительной, осязаемой на ощупь. Она длилась и длилась. Мэтти казалось, что прошли часы. Если бы все не было так серьезно, она рассмеялась бы, увидев, как этот опасно красивый и самоуверенный мужчина, никогда не теряющий самообладания, лишился дара речи.
Впрочем, нечто подобное она и предвидела. Потому что сама была точно в таком же состоянии всего лишь несколько часов назад, когда врач подтвердил ее беременность. Ей это даже и в голову не приходило, и к врачу она не пошла бы, если бы не начала поправляться, несмотря на то что практически ничего не ела.
Сейчас, спустя несколько часов, ей казалось, что с того момента прошли месяцы. Паника прошла, на все мысленные вопросы она дала ответы и приняла свою беременность как свершившийся факт. Хотя забеременеть она не должна была бы! Она принимала противозачаточные таблетки и не представляла себе, как доказать Доминику, что она его не обманывала и не заманивала в ловушку.
— Прошу прощения? — Доминик бросил эти два слова, как камни в стоячую воду.
— Ты слышал меня, Доминик. Я беременна.
— Ты позвала меня сюда, чтобы сообщить об этом?! — Он резко отодвинул свою тарелку, чтобы иметь возможность чуть ли не грудью лечь на стол и максимально приблизить свое лицо к лицу Мэтти.
— Ты бы предпочел не знать? — вопросом на вопрос ответила она. — Вообще-то мысль не говорить тебе приходила мне в голову, но потом я посчитала. Ты можешь мне не поверить, но пара-тройка моральных принципов у меня все-таки имеется. Я посчитала, что ты имеешь право знать о своем ребенке.
Мэтти никогда не представляла себе, что станет чувствовать, если вдруг забеременеет. Она просто никогда не задумывалась об этом, но все-таки понимала, что все должно происходить не так. Она не должна сидеть в бистро и наблюдать за тем, как будущий отец ее ребенка с ужасом выслушивает ее сообщение о беременности, как будто ему сказали, что он заразился бубонной чумой. В идеальном мире она должна была бы с легким и радостным сердцем поделиться с любимым этой новостью, а в ответ он бы крепко обнял ее и сказал, что это лучшая новость на свете.
