– Мой коллега, при всей его неопытности, довольно верно
обрисовал внешность разыскиваемой особы…
– По какому поводу разыскиваете? – строго осведомилась
бдительная генеральша.
– Вообще-то мы не имеем права разглашать, – пропел
подозрительный тип, – это конфиденциальная информация, но лично вам я могу
сообщить, – он понизил голос и проговорил на ухо генеральше:
– Наследство!
Генеральша Недужная, как уже было сказано, никому в этой
жизни не доверяла.
А уж этому скользкому незнакомцу – в особенности.
В данный момент она находилась под действием сложного
чувства. С одной стороны, природное недоверие говорило ей, что этому человеку
ни в чем нельзя помогать и никакой информации сообщать ему не следует. С другой
– она не одобряла Катерину Дронову…
– А большое ли наследство?
Вместо ответа прилизанный надул щеки и округлил глаза.
Это решило дело.
Если даже прилизанный не врет (что маловероятно), неужели
генеральша будет способствовать тому, чтобы эта крайне неприятная особа, новая
жена профессора Кряквина, неожиданно сказочно разбогатела? Нет, нет и еще раз
нет!
Генеральша приняла решение.
– Ниной ее зовут, – сообщила она вполголоса, –
Нина Гуськова из четырнадцатой квартиры.
– Спасибо! – прочувствованно воскликнул прилизанный и
сделал неловкую попытку поцеловать генеральше руку. Генеральша руку не дала и
на всякий случай спрятала за спину. Впрочем, прилизанный не слишком огорчился.
– Премного благодарен! – добавил он и для большей
убедительности шаркнул ножкой.
Вася Гуськов из четырнадцатой квартиры отличался недюжинной
физической силой. По этой причине он работал на городской бойне в трудной и
ответственной должности бойца. То есть забивал скот – крупный рогатый и прочий.
Работа тяжелая и неприятная, но Вася не искал в жизни легких путей. Накануне он
вкалывал в ночную смену, и в данный момент отсыпался.
Когда в дверь квартиры позвонили, он замычал, невольно
подражая тому самому крупному рогатому скоту, с которым регулярно сталкивался
по работе, и накрыл голову подушкой. Однако звонки не прекратились, и Василий
спустил ноги на пол, угрюмо уставился на будильник, встал и прошлепал к входной
двери, как был – в длинных темно-синих сатиновых трусах и желтой застиранной
майке.
– Кто там?! – проговорил он хриплым, неразборчивым
спросонья голосом.
– Нина Гуськова здесь живет? – спросили из-за двери.
Сон с Василия как ветром сдуло.
Дело в том, что он был чрезвычайно ревнив. Ревнив
безудержно, беспредельно, болезненно.
Свою жену, кругленькую и румяную Нину, он ревновал на
протяжении всей их совместной жизни. Он ревновал ее к бывшим одноклассникам и к
теперешним сослуживцам, к соседям по дому и по дачному участку, к мужчинам, с
которыми она проехала две остановки в трамвае и к тем, которые случайно
оказались с ней в одном лифте, ревновал ее к мясникам из ближайшего магазина и
даже к участковому инспектору милиции Петухову.
Первое время Нина пыталась убедить мужа в своей
невиновности, но все ее попытки только подливали масла в огонь.
Со временем она решила, что, если уж страдать, то хоть за
дело, и действительно стала изменять мужу.
Она изменяла ему с бывшими одноклассниками и с теперешними
сослуживцами, с соседями по дому и по дачному участку, изменяла с мясниками из
ближайшего магазина и даже с участковым инспектором милиции Петуховым.
Интересно, что от этого ровно ничего в поведении мужа не
изменилось, что доказывало правоту и справедливость принятого Ниной решения.
Василий продолжал ревновать жену с прежней катастрофической
силой, и то, что за все это время ему так и не удалось найти своего
предполагаемого соперника, только распаляло и многократно усиливало его
безудержную ревность.
И вот, наконец, наступил долгожданный миг – из-за двери
донесся конкретный голос возможного конкурента.
– Нина-то? – сладким голосом проговорил Гуськов,
осторожно и неслышно открывая один за другим замки и запоры и стараясь не
спугнуть мерзавца раньше времени, как опытный рыболов старается не спугнуть
крупную рыбу, пока она как следует не схватила приманку. – А что у вас –
дело к ней какое-то?
– Ты открывай дверь-то! – раздался второй голос. –
Чего через дверь разговаривать? Дело к ней, дело!
Василий откинул последнюю цепочку, распахнул дверь и
выскочил на площадку, как тигр выскакивает из джунглей.
На площадке находились сразу двое мерзавцев, но это ровным
счетом ничего не меняло. Василий ухватил их за грудки, поднял на воздух, как
кошка поднимает своих котят, как следует встряхнул и сшиб лбами. Раздался
гулкий звук, какой издают сталкивающиеся бильярдные шары или африканские
сигнальные барабаны, и из-за пазухи одного из незваных гостей выпал на пол
черный пистолет с прикрученным глушителем. Василий пнул пистолет босой ногой,
так что тот, грохоча и подскакивая, полетел в лестничный пролет.
– Нину вам, значит? – прорычал могучий Гуськов и еще
раз сшиб между собой незадачливых сыщиков. Один из них пронзительно взвизгнул,
а второй негромко охнул и безвольно обвис в руках Гуськова, как тряпичная
кукла.
– Нину вам? – повторил Гуськов, швырнул обоих
посетителей на грязный лестничный пол, еще несколько раз как следует пнул и
придал им начальное ускорение.
Если бы эти двое оказали ему хоть какое-то сопротивление, он
испытал бы большее удовольствие от расправы, и продлилась бы она гораздо
дольше. Но так не было никакого интереса.
Василий проследил за тем, как странная парочка съезжает по
лестнице, пересчитывая боками ступеньки, презрительно сплюнул и пошел досыпать.
Двое незадачливых бандитов очнулись только на площадке
первого этажа.
Прилизанный, более крепкий и выносливый, поднялся первым,
потирая отбитые бока и охая. Он стряхнул со своего плаща прилипшие по дороге
окурки и прочий мусор, затем помог встать своему напарнику и выволок его на улицу.
– Первая попытка оказалась неудачной, – проговорил он,
опасливо оглядываясь на подъезд.
– Что это было? – дрожащим голосом спросил
Штырь. – Цунами, что ли?
– Не то чтобы цунами, они в этой области случаются редко,
скорее это была комиссия по торжественной встрече. Придется вернуться сюда еще
раз, лучше подготовленными…
– Лично я сюда больше ни ногой! – Штырь зябко
передернулся. – Я себе не враг!
– Что? – прилизанный сурово взглянул на него. –
Бунт на корабле? Забастовка авиадиспетчеров? А ты знаешь, как я в таких случаях
поступаю?
– Как? – испуганно осведомился Штырь.
– Отправляю на заслуженный отпуск без матпомощи и выходного
пособия!
