– Я передал то, о чем мы с вами договорились. .. передал
вашему человеку… как вы мне сказали прошлый раз… когда звонили…
– Я тебе не звонил! – рявкнул собеседник. – И
больше не позвоню! И не рассчитывай на меня!
В трубке раздался громкий щелчок и полетели короткие гудки
отбоя.
Лев Николаевич сидел, сжимая трубку в руке и глядя перед
собой невидящим взглядом.
Все его мечты пошли прахом.
О московском назначении можно забыть.
Можно больше не мечтать о настоящих деньгах, настоящих
возможностях, открывающихся в столице.
Но что же произошло? Как случился этот ужасный, совершенно
непонятный прокол? Ведь он, Лев Николаевич, своими руками достал кейс из сейфа,
отнес на место встречи и передал связному… а теперь ему говорят, что в Москве
ничего не получили.
Ясно, что Олег Валентинович, не врет. Слишком уж он
разозлен. Значит, это не просто прокол, не просто недоразумение. Льва
Николаевича подставили.
И подставил кто-то из своих.
В дверь кабинета робко постучали.
Лев Николаевич не успел ничего сказать, как дверь
приоткрылась, и в нее заглянула Вера, секретарша начальника четвертого
отделения. Нос у нее был красный, лицо заплаканное.
– Лев Николаевич, – прогнусила она хриплым от слез
голосом, – меня к вам послали вместо Виктории…
– Вместо Виктории? – машинально переспросил начальник.
Только теперь он осознал, что его секретарши с утра не было
на рабочем месте.
– Вы разве ничего не знаете? – Вера всхлипнула. –
Вика… погибла… у нее в квартире был взрыв газа, и потом пожар…
– Вот как… – протянул Лев Николаевич.
Он больше не слушал девушку, которая продолжала что-то
рассказывать, всхлипывая и то и дело промакивая глаза.
Ее слова оказались недостающим звеном, дополнившим цепь его
рассуждений, кусочком мозаики, завершившим картину.
Виктория! Она странно вела себя в последнее время… то
задерживалась на работе после его ухода, то делала какие-то подозрительные
звонки… и кто, кроме собственной секретарши, мог следить за ним, за каждым его
шагом? Но, конечно, Виктория – только исполнитель, только марионетка в чьих-то
руках. И теперь, когда она выполнила свою задачу – ее убрали.
И тот, кто убрал Викторию, – тот и прибрал к рукам кейс
Льва Николаевича.
И тут же он понял, кто это мог быть.
Антон! Наш великий хозяйственник!
Он постоянно крутился возле Виктории. Лев Николаевич решил,
что это – обычный служебный роман, очередная попытка Виктории устроить свою
личную жизнь. Выходит, он ошибался.
Тут же перед его глазами встал тот день, когда он передал
кейс связному… по крайней мере, как он думал.
Антон под ничтожным, явно надуманным предлогом зашел к нему
в кабинет. Именно в это время Виктория вызвала Льва Николаевича для
конфиденциального разговора. Антон остался в кабинете наедине с кейсом. Он
старательно изображал дурака и простофилю. Чересчур старательно. Во всяком
случае, у него была прекрасная возможность подменить кейс…
Лев Николаевич схватился за голову.
Развели! Развели как последнего лоха!
И ведь сам виноват! Разве можно так доверять окружающим?
Значит, московское назначение ушло. Безвозвратно ушло.
Хорошо бы сохранить хотя бы этот кабинет, хотя бы сегодняшнее положение.
И хотелось бы вернуть свои деньги.
Он вспомнил, как в свое время в доверительном разговоре
дальний родственник одобрительно отозвался об одной охранной фирме. Лев
Николаевич на всякий случай записал ее телефон – мало ли, что в жизни может
пригодиться!
Его родственник сказал, что в той фирме работают только
женщины.
«И это хорошо! Бабы спокойнее, надежнее, внимательнее к
мелочам. И точно не напьются в самый неподходящий момент».
Лев Николаевич перелистал блокнот и нашел ту старую запись.
Снял трубку обычного городского телефона, набрал номер.
– Частное охранное агентство «Амазонки»! – отозвался
приятный женский голос.
Лев Николаевич попросил, чтобы его соединили с оперативным
директором, и коротко изложил свою проблему.
– Вы знаете наши расценки? – осведомилась дама.
Расценки были достаточно высокие, но это клиента не остановило:
он рисковал куда большей суммой.
* * *
По тихому переулку неторопливо шла молодая мама с коляской.
Из коляски время от времени доносилось негромкое хныканье, на которое
легкомысленная мамаша почти не обращала внимания.
Навстречу коляске шла сухонькая старушка с палочкой. Дойдя
до перехода, старушка подслеповато огляделась и опасливо ступила на мостовую. В
это время из-за угла вылетел мотоциклист. Старушка ахнула и попятилась, но
столкновение казалось неизбежным. Вдруг молодая мамаша, оставив свою коляску,
подскочила к переходу, обхватила старушку за плечи и ловко оттащила ее на
безопасный тротуар.
Мотоциклист скрылся за углом, старушка перевела дыхание и
хотела поблагодарить свою спасительницу, но та уже исчезла в дверях
кондитерской с незатейливым названием «Прекрасная булочница».
Внутри кондитерской, кроме румяной продавщицы и молоденькой
пухленькой девушки за кофейным автоматом, находилась только одна посетительница
– хорошо одетая молодая женщина с маленькой собачкой породы чихуахуа.
Девушка кормила песика ореховым печеньем и о чем-то с ним
доверительно разговаривала.
Молодая мамаша разглядывала витрину с пирожными, время от
времени покачивая свою коляску.
Наконец хозяйка чихуахуа взглянула на часы и покинула
кондитерскую. В ту же минуту женщина с коляской переглянулась с продавщицей и
скользнула за прилавок. Коляску она оставила на попечение продавщицы (впрочем,
та обращала на нее не очень много внимания, а как только из коляски донеслось
негромкое хныканье, просто выключила портативный магнитофон).
Фальшивая мамаша спустилась в подвальный этаж, прошла через
потайную дверь, сняла длинную свободную куртку, превратилась в сотрудницу под
номером четыре и вошла в кабинет.
Там ее уже ждали.
– Ну что? – недовольно осведомилась старшая. – Как
я понимаю – облом?
– Полный облом! – подтвердила четвертая. – В дело
вмешалось ФСБ. Так что нам пришлось уносить ноги…
– Да, – старшая помрачнела, – с этой службой лучше
не связываться! В общем, это дело придется закрыть. Но ты не расслабляйся, у
нас есть новый заказ. Ну-ка, взгляни, я на всякий случай пробила заказчика…
