— Значит, все кончено?
— Я вернула ему кольцо и, если честно, испытала огромное облегчение. Вообще все было очень цивилизованно. Скорее дискуссия, чем спор. Кэллум не терпит сцен, и можно сказать, мы расстались лучшими друзьями.
— Ну, это уже кое-что.
— То есть я, конечно, буду скучать по нему. Мы вроде как привыкли друг к другу. Но этого ведь недостаточно, правда? Одной симпатии и привычки? Что бы это был за брак? Совсем без искры?
— Полагаю, ты права. — Дестини подумала о Генри — не то чтобы у них речь когда-либо заходила о браке, хотя он пару раз в шутку предлагал ей выйти за него.
— Все бы закончилось тем, что я бы вышла замуж за того, кто мог быть моим братом! — Проявилась ее обычная живость, и Стефани все-таки съела пару ложек еды. — Я поняла, что хочу грома, молний, фейерверка, а не просто чувства удовлетворения, потому что нахожусь рядом с мужчиной, за право быть с которым большинство женщин пожертвовали бы зубом. И еще я поняла, что Кэллум всегда относился ко мне как к ребенку. Думаю, он считал, что, если скажет больше двух предложений подряд, я не смогу понять, о чем он говорит!
— А ты сказала ему все это?
— А какой смысл? У меня нет ни малейшего желания держаться за него. Мне стало легко оттого, что мы теперь просто друзья. Грустно, но легко. — Она допила вино и снова наполнила бокал. — Так что теперь я вновь на рынке невест, в поисках настоящей любви. — Она попыталась изобразить скорбь, но ее хихиканье портило впечатление.
— Ты найдешь себе партнера быстрее, чем я смогу убить змею, — сказала ей Дестини, наконец отложив вилку и нож с приятным ощущением сытости в желудке. — Как вот мне отыскать настоящую любовь?! Это в нашей-то глуши! Я превращусь в седую, печальную старушку — или, лучше сказать, большую старуху? — которая посвящает свою жизнь другим, но никто не посвящает жизнь ей.
— У тебя есть Генри.
— Ты помнишь его имя?
— У меня очень хорошая память, когда дело касается некоторых вещей.
— Генри… — Дестини стала убирать со стола, а Стефани мыть посуду. — Генри… он… больше друг…
— С искрой или без?
— Мы хорошо ладим…
— Ты уходишь от ответа.
— Он прекрасный человек. Добрый, чуткий, не зануда и не ворчун.
— Ты с ним спала?
— Стефани! — Дестини была по-настоящему шокирована вопросом. На такие откровенные темы она никогда не говорила.
— Ну так как? — не унималась Стефани.
— Я… в общем… ты должна понять…
— Значит, не спала.
— Э… нет… — Лицо Дестини покрылось ярким румянцем, и она с удвоенным усердием стала вытирать стол.
— А у тебя возникало желание?
— В поселке это ужасно трудно, Стеф. Там очень удобно, и у всех нас есть свое жилье, но…
— Можешь не продолжать. До меня начинает доходить. — И они поглядели друг на друга с полным взаимопониманием. По молчаливому согласию девушки провели остаток вечера, болтая обо всем на свете, кроме Генри и Кэллума, и, когда в пол-одиннадцатого Стефани поднялась, чтобы идти спать, Дестини внезапно подумала, что будет скучать по своей кузине. Скучать по легкомысленной болтовне и хихиканью, которых у нее никогда не было и не будет в поселке. Скучать по человеку, который проявляет интерес к тому, что она носит и как причесывается. Скучать по девичьим сплетням о мужчинах и по той тайной связи, которая, похоже, существует между женщинами, — целый мир, которого она была лишена в своей жизни.
— Я побуду здесь еще немножко, — сказала Дестини, проводя кузину до двери, и была удивлена, когда та обняла ее, улыбаясь.
— Я так рада, что ты здесь, — сказала ей Стефани. — Ты замечательная.
— Э… спасибо.
— И не засиживайся допоздна. Девичья красота нуждается в хорошем сне.
Ее мама часто говорила то же самое, когда была жива.
Дестини погрузилась в уютно-сентиментальное настроение, чему способствовал бокал портвейна, который торжественно вручила ей Стефани. Она не спеша наслаждалась им в самой маленькой из гостиных, когда услышала звук шагов.
Если Стефани возвращается за очередной порцией утешения, у Дестини нет возражений. Утешать людей она умеет хорошо.
Она выжидающе посмотрела на дверь и побелела, когда увидела, кто ее гость.
— Я думала, вы уехали в Лондон. — Дестини, пораженная, привстала, но потом опустилась обратно в кресло, не выпуская из руки бокал портвейна.
— Забыл кое-что, — сообщил ей Кэллум, входя в комнату и как ни в чем не бывало садясь на диван. — Что пьем?
— Портвейн.
— Сначала вино? Теперь портвейн? Еще не привыкли к утонченным вещам, а? — Его голос звучал враждебно, и Дестини пришло в голову, что он ищет драки. А почему бы и нет? Возможно, он почти доехал до Лондона, более чем достаточно времени, чтобы обдумать, что произошло между ним и Стефани. Более чем достаточно времени, чтобы сообразить, что его невеста стала такой дерзкой только с тех пор, как она, Дестини, объявилась на сцене. Возможно, Стефани и испытывает облегчение, что все закончилось, но совершенно очевидно, что Кэллум далеко не счастлив. Наоборот, он в отвратительном настроении.
— Что вы забыли?
— О, я забыл, что завтра должен показывать вам все эти обширные земельные угодья. — Он сделал широкий, ленивый жест рукой, продолжая смотреть на нее из-под ресниц.
— Думаю, я и сама могла бы все осмотреть.
— И оставить вас с впечатлением, что я не идеальный джентльмен? — Он издал короткий резкий смешок, и ее охватила паника. — А теперь почему бы вам не принести и мне бокал портвейна? Дьявольски тяжелый выдался вечерок. Уверен, вы знаете.
— Портвейн на кухне, а если вы хотите, чтоб я вам посочувствовала, то избрали неверный путь.
— С какой стати вам мне сочувствовать? Нет, не отвечайте, пока в моей руке не будет бокала с портвейном. — Он встал и направился к двери.
Вместо того, чтобы воспользоваться минутой его отсутствия и расслабиться, Дестини обнаружила, что едва не плачет от напряжения. Вскоре он вернулся с бокалом в одной руке и бутылкой в другой.
— Итак, — сказал Кэллум, снова принимая свою сибаритскую позу на диване, — вы говорили…
— Мне жаль, что вы со Стефани разорвали помолвку, — ровным голосом сказала она.
— Да? Почему?
— Это не моя вина, — пробормотала Дестини невпопад, позволив своим мыслям выйти наружу.
— Я никогда этого и не говорил. — Но черт возьми, это так, свирепо подумал он. Она ворвалась в его жизнь и разнесла ее на кусочки.
Он уехал отсюда с намерением вернуться в Лондон, но доехал только до ближайшего паба, где как следует набрался. Хорошо еще, что вышеупомянутый паб всего в двадцати минутах езды и нашлось такси, которое привезло его обратно в поместье.
