Потом Кэллум позвонил в аэропорт и заказал билет на самолет до Панамы на завтрашний день.
Дестини окинула свой класс унылым, безрадостным взглядом. Сегодня пришло только пять человек. Наступил сезон дождей, и мало кто захочет теперь пробираться сквозь мокрые заросли под проливным дождем. Трое были больны лихорадкой; это означало, что вечером им с отцом придется пойти к ним, чтобы исключить возможность более серьезного заболевания. От подобной перспективы сердце ее упало.
С самого первого дня возвращения в Панаму она обнаружила, что больше уже не испытывает того энтузиазма, с которым раньше относилась к своим утомительным обязанностям. И нет никого, с кем можно было бы поговорить по душам. Генри взял продолжительный отпуск и находился сейчас в Париже, у постели матери, ухаживая за ней. У нее обнаружили рак, а он об этом ничего не знал до тех пор, пока не приехал в Англию. А если она признается отцу, что скучает по Англии, это разобьет ему сердце. Она нужна ему, и она должна быть рядом, хотя сердце ее уже не здесь. Она по-прежнему выполняет все свои обязанности, но скорее автоматически, стараясь закончить побыстрее, чтобы остаться одной и предаться воспоминаниям. Ее отчаянный побег не принес ей покоя. Она хотела избежать страданий, но здесь они стали просто невыносимыми.
— Вы можете идти домой, — сказала она после двенадцати, когда дождь грозил перейти в бурю. Дестини с трудом слышала себя из-за оглушительного стука воды о стекло. — И, Паоло, проследи, чтоб твои братья немного почитали. — Она слабо улыбнулась, провожая своих учеников до двери и заставляя их надеть пластиковые капюшоны, которые были бесполезны в такой ливень и, скорее всего, будут со смехом отброшены в ту же минуту, как поселок скроются из виду.
Казалось совершенно нереальным, что меньше трех месяцев назад она была в Англии, носила роскошную одежду и неудобные туфли. Она выглянула во двор и сквозь сплошную пелену дождя увидела, что отец зовет ее.
— Срочный вызов! — прокричал он, соревнуясь с шумом дождя, и Дестини, кивнув, заспешила по длинным коридорам деревянного здания. Через несколько минут она появилась в дверях отцовского кабинета. — Извини, что прервал твои занятия, дорогая. — Он пригладил пальцами торчащие волосы и с тревогой посмотрел на нее. — Я получил радиограмму из Эль-Реала о срочном вызове.
— По поводу?
— Одиночный турист столкнулся с нашими москитами и подхватил какую-то инфекцию. Так по крайней мере считает Энрике, но он же не врач.
— А что тамошняя медицинская служба? — Хотя «медицинская служба» — явное преувеличение для описания одного врача, с которым у них была регулярная связь.
— Пабло уехал по другому срочному вызову за несколько километров и застрял там из-за дождей. Десси, я знаю, ты, возможно, не хочешь ехать, но больше некому. Если бы Генри был здесь, я бы попросил его. Последние два дня мы уже имели дело с двумя змеиными укусами, и одному богу известно, что творится в Кане. Там полно случаев лихорадки. — Он выглядел таким встревоженным, каким она его никогда не видела.
— Хорошо. Пойду соберу что-нибудь. — Отец прав. Она не хочет ехать. Работы достаточно и здесь, а необходимость поездки, которая, возможно, займет много часов, приводила ее в отчаяние.
Путешествие будет отчасти сухопутным, отчасти водным и обещает быть ужасным. Несмотря на сильный дождь, в воздухе стояла духота, и Дестини знала, что им придется потратить кучу времени, расчищая дорогу. Так всегда бывает во время сезона дождей, а в этот раз осадков выпало больше, чем когда-либо.
— Это смешно, — сказала Дестини отцу, когда они медленно ехали на своем джипе. — Почему туристы считают, что могут путешествовать в одиночку по Панаме? А потом ожидает помощи, когда вляпаются в неприятности. — Мы с таким трудом доберемся туда, и окажется, что у него всего-навсего несколько комариных укусов и сильная простуда.
— Энрике говорит, что все гораздо серьезнее.
— Энрике — владелец бакалейной лавки и пансиона! — не унималась Дестини. — Едва ли он большой специалист в диагностировании болезней! А какие, он говорит, симптомы?
— Сильнейшая лихорадка, очевидно. У парня галлюцинации.
— Кажется, у меня самой скоро начнутся галлюцинации, — проворчала она, вытирая лицо платком. — Эта машина через минуту загорится. — Окна были лишь слегка опущены из-за дождя, поэтому они буквально задыхались от жары. Даже несмотря на миниатюрный вентилятор, прикрепленный к приборной доске, Дестини чувствовала, как капли пота катятся по лицу и делают тело маслянистым. Она опустила свое стекло еще на несколько сантиметров и в награду получила горсть воды в лицо. Во всяком случае, это лучше, чем духота.
— Я никогда не спрашивал тебя, Дестини, но что же все-таки произошло в Англии? — Отец не смотрел на нее, он вытягивал шею, чтобы разглядеть едва виднеющийся след колеи, и она была потрясена неожиданным вопросом. Он сдержанный и скрытный человек, когда дело касается чувств, и то, что он спросил об этом сейчас, показывает, насколько сильно этот вопрос его тревожит.
— Ничего там не произошло.
— Мне показалось, ты наслаждалась жизнью.
— Я не говорила, что наслаждаюсь жизнью, — упрямо стояла она на своем, уставившись в окно.
— Дорогая, тебе не обязательно произносить мне все по слогам. Знаю, я старый осел…
— Папа! Перестань!
— Но иногда я читаю между строк, и я уверен, ты была счастлива. Ничего похожего на то время, когда ты была в Мехико и ужасно хотела поскорее вернуться домой.
Они молчали, пока машина маневрировала в небольшом потоке, коричневом от грязи и усеянном опавшими листьями.
— Так почему же ты так внезапно решила уехать?
— Это не было внезапным решением, — возразила Дестини, стараясь быть убедительной, — просто я поняла, что больше ничего не могу там сделать, поэтому вернулась.
— Генри что-то говорил о мужчине.
— Генри? Что он говорил? Это неправда!
— Он говорил что-то о каком-то Кэллуме…
— Генри ничегошеньки не знает о Кэллуме! — выпалила она, про себя честя друга на все корки за то, что так подставил ее. Она ничего не рассказывала отцу о Кэллуме Россе, потому что не было смысла. Он бы только расстроился, думая, что она завела временную и недостойную интрижку с абсолютно неподходящим мужчиной. Не с врачом, не с кем-то, чья жизнь полностью посвящена помощи другим. А с дельцом. С тем, кого интересуют только деньги, даже когда речь идет о женитьбе, если это необходимо для осуществления его планов.
— Ну, так какой же он из себя?
— Кто «он»?
— Ты увиливаешь от ответа. И ты дуешься.
— Папа, я же взрослая женщина. Взрослые женщины не дуются. Ты вообще когда-нибудь видел, чтобы я дулась?
— Нет, — признался он, но не успела Дестини торжествующе улыбнуться, безжалостно продолжил: — Поэтому твое поведение кажется мне странным с тех пор, как ты вернулась. Ты вроде та же, но все время погружена в себя, и я не могу не думать, что с тобой случилось что-то, о чем ты мне не рассказываешь. Если б я не знал тебя, то сказал бы, что у тебя налицо все симптомы любовной лихорадки.
