— Точно, своя жизнь. Вампирские вечеринки и развратные друзья, — сказала она, внутренне содрогаясь от боли в своем голосе.
— Какого черта? — со злостью спросил Грэф. — Хочешь, чтобы я спас тебя от этих деревенских охотников на ведьм, и при этом оскорбляешь моих друзей?
«Нет,» — хотела ответить Джесси. — «Нет, просто ты — единственное хорошее, что случилось со мной за последние пять лет, и я не хочу, чтобы ты уезжал». Но он ранил ее, так что она просто пожала плечами, умышленно преувеличивая жест, чтобы он заметил его в темноте.
— Очень мило с твоей стороны. Очень мило.
— Я никогда и не притворялась милой, — ответила девушка, хотя пришлось приложить усилия, чтобы проглотить ком в горле, прежде чем она смогла заговорить.
Тишина угнетала ее, наполняя гневом, пока она шарила по шкафчикам и тумбочкам. Поесть было нечего — люди, бывшие здесь в заключении до нее, об этом позаботились — зато за коробкой с мусорными пакетами под раковиной она нашла упаковку с шестью банками колы. Джесси улыбнулась при мысли о том, как ее старые школьные учителя прятали друг от друга еду в тщетных попытках уберечь ее от своих коллег. Она считала, что кола не может испортиться даже за пять лет, так что открыла одну из банок.
Девушка вдруг почувствовала, что Грэф стоит прямо позади нее. Она обернулась к нему, пытаясь заставить себя вновь изобразить гнев, но он схватил девушку за плечи и прижал к себе, до боли впиваясь в ее губы. От удивления Джесси выронила банку, но еще до того, как та ударилась о пол, Греф поймал ее и поставил на стол.
— Ты злишься на меня, — сказал он, учащенно дыша. — Ты злишься, потому что не хочешь, чтобы я уезжал.
— Не будь дураком, — Джесси толкнула его в грудь, но это была слабая попытка. — Я пытаюсь избавиться от тебя с тех пор, как ты появился в городе.
Не удосужившись ответить, Грэф вновь поцеловал девушку. И хотя она считала, что благоразумнее будет сопротивляться, заставить себя сделать это Джесси не смогла. Лишь обвила руками шею парня и приоткрыла губы навстречу его прохладному языку. Это все, что она могла сделать, чтобы удержаться и не обхватить его ногами, взбираясь, словно по дереву.
— Не уезжай, — умоляюще шептала она в его губы. — Не бросай меня.
— Я никуда не собираюсь, — пообещал он, целуя.
— Знаю, что не собираешься, — сказала она со смехом, переходящим в стон. — Но не делай этого.
Грэф подсадил девушку на край стола, покрывая влажными поцелуями шею, и скользнул руками под футболку, чтобы расстегнуть ее лифчик.
Давно ей не было так хорошо. Как же много времени прошло с тех пор, как ей не надо было заглушать голоса в голове, твердившие, что она — шлюха, развратница, вторя общему мнению горожан о ней. Так здорово чувствовать себя желанной, не потому что это было удобно, не потому что она была знакомой и легкодоступной. Ладно, для вампира она стала легкодоступной, даже позволяла ему касаться губами своей шеи, но она доверяла ему. Может, это было глупо.
— Клянусь богом, если нас сейчас прервет какой-нибудь придурок, я разорву ему горло.
Словно подтверждая свои слова, Грэф резко потянул вверх ее футболку, и Джесси ничего не оставалось, кроме как поднять руки, давая ему снять ее. Он наклонился вперед, увлекая девушку за собой, и она обхватила ногами его бедра. Джесси испытала легкий шок, когда он уложил ее на холодную пластиковую столешницу. Грэф выпрямился, стоя меж ее ног, и стянул через голову футболку, демонстрируя мускулистый торс, которым она тайком восхищалась днем. Боже, каких же трудов ей стоило сосредоточиться на своей лжи перед Джун и Советом, когда в паре футов от нее стоял полуобнаженный Грэф, будто сошедший со страниц календаря с «шаловливыми пожарниками». Один его вид делал ее влажной и заставлял слабеть, в предвкушении напряглись те мышцы, о которых она так редко вспоминала.
Он сжал руками чашечки ее простого хлопкового лифчика, и его взгляд, скользящий по груди девушки, заставил ее почувствовать себя сексуальнее, чем если бы на ней были черные кружева. Грэф спустил бретельки с ее плеч, снимая лифчик и отбрасывая его в сторону, со стоном склонившись, чтобы обхватить губами напряженный сосок девушки.
Джесси запустила пальцы ему в волосы, провела ладонями по шее и широким плечам. Грэф, лаская языком кожу девушки, спускался вниз от ее груди по животу, и как только он добрался до пояса ее джинс, она резко села, оттолкнув его назад. Выражение крайнего удивления на его лице было почти забавным, когда Джесси соскочила со стола и толкнула парня в сторону кухонных шкафчиков. Стоило ей опуститься на колени, и ее намерения стали весьма очевидны, Грэф громко сглотнул, когда девушка потянулась к его ширинке.
Расстегнув молнию, она скользнула ладонью за пояс, но он отвел ее руки и спустил джинсы с бедер. Совершенно не пытаясь сохранить спокойствие и контроль, как сделал бы Дерек. Джесси тут же отмахнулась от этой мысли. Дерека сейчас не было с ними в комнате.
— Ого, — выдохнула она, сжимая рукой его член.
Грэф усмехнулся, хрипло ответив:
— Ну, спасибо.
Она скользнула рукой по всей длине его члена, а затем провела языком от основания вверх и вокруг головки, прежде чем обхватить губами. Джесси уже и забыла, насколько это могло быть возбуждающим, как сильно могли заводить неосознанные стоны и повторение одних и тех же слов, словно в молитве, но непристойных, а не священных. Она, конечно, не была экспертом, но Грэф явно наслаждался.
Джесси ласкала его руками, проводя вверх-вниз, в такт движениям своих губ. Он положил руки ей на голову, но затем убрал их, словно больше себе не доверяя.
Джесси всегда поражалась, как такие простые вещи как секс, могут заставить человека забыть обо всем на свете. Она понимала, что они в опасности. Понимала, что есть миллион других дел, которыми им следовало бы заняться, чтобы спастись. Но когда Грэф остановил ее, осторожно коснувшись плеч, ее уже больше ничто другое не волновало. Он отнес девушку на диван и стянул с нее сначала джинсы, а затем и трусики, и Джесси не беспокоилась ни о чем, кроме его рук на своем теле, его пальцев, ласкающих гладкую горячую плоть меж ее бедер.
— Хочу, чтобы тебе было хорошо, — отрывисто произнес он, проникая пальцами внутрь. — Просто скажи мне, что делать.
Она ничем не могла выразить свое желание, кроме «сейчас» и «пожалуйста», но Грэф все прекрасно понял. И она была благодарна ему, когда он вошел в нее, вызывая почти болезненные ощущения. Он двигался внутри нее, выбивая воздух из легких с каждым толчком и позволяя вновь вдохнуть, едва покидал ее. Джесси выгнула спину, обхватив ногами его бедра, и он почти покинул ее тело, но, взяв за лодыжку, закинул ее ножку себе на плечо, вновь проникая внутрь. Она цеплялась за него, жадно прикасаясь руками, чтобы ощутить твердость мышц под прохладной кожей и запомнить каждую его частичку до того, как все закончится.
Тяжело дыша ему на ухо, Джесси благодарно стонала снова и снова, пока, едва ли не слишком быстро, достигла такого знакомого и в то же время такого чужого предела наслаждения, сотрясавшего все ее тело. На секунду все показалось слишком холодным, слишком горячим, слишком большим для человеческих чувств, и ее сознание, не выдержав, взорвалось, она вскрикнула, крепко прижимаясь к его плечам, когда он застонал и с силой вошел в нее. Грэф рухнул на лежащую под ним девушку, его руки дрожали от усталости.
