— Похоже они были какими-то компонентами того, что она делала. Здесь ничего не сказано о Дереке, — Грэф нахмурился, щелкнув по странице большим пальцем. — Но почему тебя здесь нет? Почему только они?
Джесси ошеломленно ждала, пока Грэф продолжал читать.
— Я знаю почему, — леденящий холод спустился по ее позвоночнику. — Потому что они мертвы. Поэтому Дерек хочет моей смерти. Чтобы закончить какое бы то ни было заклинание.
Они потрясенно уставились друг на друга. Джесси решила, что она была потрясена сильнее. Каким-то образом слова слетели с её губ раньше, чем она даже смогла осознать их. А теперь ее мозгу было необходимо догнать слова.
Дерек желал её смерти. Это многое объясняло. Он как-то контролировал монстра и знал, как избавиться от него. Так почему же он этого не сделал? И почему Чед был готов убить её? Что могло заставить кого-нибудь убить другого человека по чьему-то приказу? Зачем Сара создала заклинание, заключившее город в ловушку? Почему она умерла, так и не рассказав правду?
Все, что еще нужно — это её смерть, и тогда все завершится. Что бы это ни значило.
— Ты не знаешь этого, — сказал Грэф, так тяжело сглотнув, что Джесси могла видеть, как его кадык двигается в горле. — Ты не знаешь.
— Ты знаешь, — иначе это не задело бы его так сильно. — Если это не так, тогда зачем ему желать моей смерти? Чего Оно хочет?
У Грэфа не было ответа, и это было ответом для неё.
— Слушай, — медленно и тихо начал он, — ты не можешь рассказать об этом.
— Почему нет? — её голос звучал истерически, хотя она чувствовала себя странно спокойной и отрешенной. — Они все равно мечтают, чтобы я умерла.
— Потому что мы рассчитываем на кое-что другое. Мы собираемся выбраться отсюда живыми. Оба. — Он выругался и запустил пальцы в свои светлые волосы. — Ты же не говорила об этом Джун, да?
— Нет, но она сообразительная. Она догадается, если уже не сделала этого, — Джесси сделала паузу. — Если Дерек не сказал ей. Черт, поэтому она хотела, чтобы я избавилась от тебя…
— Потому что я защищаю тебя… — Грэф подскочил на ноги и мгновенно исчез. Джесси знала куда идти, хотя и не видела, как он поднимался по лестнице с этой обескураживающей скоростью. Она уже была на полпути наверх, когда услышала, как он ругается и бьет кулаками по подоконнику.
— Её нет! — вскрикнул он, быстро спускаясь по лестнице. Джесси вбежала в свою комнату, где открытое окно выходило на безмятежно стоящее неподалеку проклятое дерево, столько ночей в подростковые годы помогавшее ей прокрадываться внутрь.
— Грэф, подожди! — Она спустилась вслед за ним, но к тому времени, как она подошла к дверям, его уже не было.
Он оставил её одну, с широко открытой дверью. Снаружи падали крупные капли дождя, разбрызгиваясь, ударяясь о фасад дома. Джесси, словно парализованная, уставилась сквозь дверь на темноту. Казалось, в любую секунду разъяренная толпа ринется по лужайке, и она уже не сможет удержать их.
Или появится Оно и бросится в дом со своими ужасными когтями, а она так и будет стоять здесь, в дверном проёме, как маяк, указывая путь.
И Грэф оставил её здесь, одну.
Джесси простояла так долгое время, неспособная пошевелиться, чтобы закрыть дверь и запереться в безопасности дома. Потому что тут вовсе не было безопасно, когда не было его, чтобы защитить её. Давным-давно она бы возненавидела эту мысль. Когда Дерек предал её, она уяснила для себя, что ни на кого не может полагаться. Ей нужно вспомнить этот урок сейчас.
Существо хотело её смерти. Что ж, будет адская битва. Оно уже отняло у неё все, но её жизнь не получит. Джесси подхватила свое ружье и поднялась с ним наверх. Она взяла пару отцовских ботинок из шкафа, так как её обувь сгорела в огне, а ступни слишком раздулись, чтобы надеть мамину, которая не была впору даже при самых благоприятных обстоятельствах.
Если Дерек был виновен в том, что они все застряли в Пинансе, значит его убийство решит проблему так же легко, как это сделала бы и её смерть.
Прогулка до дома Дерека была непростой. Обожженные ступни напоминали о себе болью при каждым шаге, и, в свою очередь, каждому шагу мешали травмированные лодыжки в отцовских огромных ботинках и дождь, сделавший траву скользкой и превративший канавы в маленькие речки. К тому времени, как стали различимы огни дома, майка и шорты девушки насквозь промокли, и она дрожала, несмотря на теплый июльский воздух. Ботинки были полны воды, они хлюпали и шлепали, будто она надела два ведра на ноги, но Джесси продолжала идти, прижимая ружье к груди, словно ребёнка.
"Ты сможешь. Ты сможешь," — мысленно повторяла она, как мантру. Джесси сможет сделать это, даже несмотря на поток воспоминаний, нахлынувших при мысли о Дереке. Выпускной. Катание по округе на его машине. Поцелуи в лесу за её домом. Глупые, детские воспоминания, за которые она так долго цеплялась. Это не было любовью. Это были гормоны и подростковый период. Этого не достаточно, чтобы позволить кому-то вытирать об себя ноги. Недостаточно, чтобы ради этого умереть.
Джесси не стучала. Дверь была не заперта. Девушка толкнула её, держа ружье перед собой, оно наведено и готово выстрелить, руки дрожат от холода и усталости.
— Ты правда считаешь, что сможешь это сделать?
При виде его, решимость Джесси пошатнулась. Дерек сидел в кресле, накрытом рваной твидовой тканью, склеенной скотчем. Он держал флягу с самогоном на коленях, на его красивое лицо легли резкие и уродливые тени от бессонницы и желтого света торшера позади него.
Джесси не опустила ружья, но и не выстрелила.
— Ты же смог бы сделать это со мной.
— Смог бы. Если бы ты была мертва, я смог бы уйти. Смог бы найти Бекки и детей. Смог бы поехать в Ричмонд и найти работу. Ничего этого не было бы.
— Откуда ты это знаешь? — Ладони вспотели, и Джесси хотела вытереть их о шорты, но не хотелось опускать ружье.
— А как ты думаешь? — фыркнул Дерек, поднося банку к губам, чтобы выпить.
— Дерек, что ты сделал?
— Я не думал, что все будет так, — он ответил так тихо, что Джесси едва не пропустила его слова из-за шума дождя. Он что плакал? Должно быть показалось, когда он опустил голову и закрыл глаза. А затем, он громко заговорил, развеяв все сомнения. — Я не хотел, чтобы так вышло!
Джесси только однажды видела Дерека плачущим. В день, когда он получил письмо с окончательным отказом из штата Аризона, мягким отказом от двенадцатой школы, и хотя он был талантливым игроком, для него не нашлось места в футбольной команде их университета. Она беспокоилась тогда и была обеспокоена, увидев это сейчас. Джесси не хотела опускать ружье, но так хотелось утешить его. Какая-то больная, жалостливая часть её настаивала на том, что она должна поспешить к нему, успокоить его, стать более важной и понимающей, чем Бекки.
