Наташка попыталась еще что-то спросить, а я уже неслась по
коридору. До ординаторской оставалось всего несколько метров, когда дверь
палаты напротив открылась, и в коридоре показался один из больных, Иван
Петрович. Господи, что ему здесь понадобилось?
— Марина Сергеевна, сосед на боли жалуется…
У меня засосало под ложечкой, тот, в ординаторской, наверняка
его слышит. Как можно спокойнее я ответила:
— Вернитесь, пожалуйста, в палату, я сейчас подойду.
Он ушел, а я шагнула к двери, больше всего на свете боясь,
что столкнусь с тем типом нос к носу. Но он, как видно, решил не торопиться.
Левой рукой я ухватилась за ручку двери, а правой быстро
повернула ключ в замке, дважды. И к стене привалилась. Теперь главное, чтобы
никто не появился в коридоре.
В ординаторской было тихо, ни шагов, ни подозрительного
шороха. Наташка торопливо шла мне навстречу.
— Позвонила? — спросила я.
— Ага. А охранника нигде нет.
Я так и стояла у двери до тех пор, пока не приехала милиция.
Явились они быстро, но мой рассказ впечатления не произвел.
— У него может быть оружие, — предположила
я. — Надо эвакуировать больных…
Один из прибывших взглянул на меня с сожалением, спросил:
— Ключ где?
— В двери, — ответила я, и наконец отлепилась от
стены.
Он деловито шагнул вперед, а его товарищи выжидающе
уставились на дверь. Она открылась, он вошел, правда, с осторожностью. Вслед за
ним вошли остальные. Я тоже вошла.
Ординаторская была пуста. Легкий ветерок шевелил занавеску
на открытом окне.
— Удрал, — высказала я предположение. Тот, что был
за главного, выглянул в окно, хмыкнул и сказал:
— Конечно.
Мне не понять его иронии, лично для меня второй этаж
проблема. Впрочем, тот, что здесь недавно расхаживал, выглядел очень
решительно. Все дружно посмотрели на меня, а я чувствовала себя полной дурой.
— Что ж, — опять усмехнулся главный. —
Бывает…
— Что бывает? — ринулась я в атаку. — По-вашему,
я все это придумала?
Он пожал плечами:
— Я этого не говорил…
— Но вы так думаете.
— Думать я могу что угодно. Это не возбраняется. Но
поднимать людей по тревоге только потому, что вам что-то привиделось…
— Вы его лица не видели.
— Ах, лица… тогда конечно, — он кивнул на
телевизор. — Беда от этого ящика… — и пошел из ординаторской.
Я хотела возмутиться, но передумала. Тот, за чью жизнь я
волновалась, благополучно покинул эти стены, а остальное не мое дело: на один
вечер неприятностей хватит… Как оказалось, я ошиблась: все было еще впереди.
Стражи порядка шли по коридору, когда из первой палаты
выскочила Ася с совершенно белым лицом.
— Марина Сергеевна, — стуча зубами, сказала
она. — Там, в палате, охранник, раненый. А дядечки нет…
Стражи как по команде развернулись и ускорили шаг. Но до
меня им было далеко.
Наш незадачливый охранник полулежал в углу, держась руками
за живот, между пальцев стекала кровь, а сам он был без сознания.
— Черт… — кто-то охнул за спиной в два голоса, но мне
уже было не до этого…
* * *
Задать мне свои вопросы в тот день им так и не удалось. Я
была вымотана до предела и от разговоров решительно уклонилась. Прибыл шеф,
взглянул на меня и тоже оставил подобную попытку. Что далее происходило в
отделении, мне неведомо. Думаю, ничего хорошего. Больной исчез, а человек,
который по долгу службы должен был охранять его, лежал в двенадцатой палате.
Выходило, что беспокоилась я не зря, а вот кое-кому надлежало задуматься.
На следующий день мне все-таки пришлось поговорить с лысым
дядькой в очках, который задавал каверзные вопросы. Я честно отвечала на
большинство из них. Остальные попросту игнорировала.
Как и куда исчез Стариков Юрий Петрович, для всех оставалось
тайной. Наташка в тот же день попробовала ее разгадать и обрушила на меня град вопросов.
Я и не думала на них отвечать, вместо этого задала свой:
— Ты на машине?
— Спятила? Она вторую неделю без резины.
— Свистнули, что ли?
— А как же, только называется это «разули». И я тебе
про машину рассказывала.
— Наверное. Только я забыла. Извини. Придется нам с
тобой на троллейбусе ехать.
— А как же твоя? — насторожилась Наташка.
— А мою, наверное, тоже разули. — Мы как раз
выходили из подъезда.
— Ты издеваешься, что ли? — разозлилась она.
— Я бы рада… — договорить мне не удалось, моя машина
стояла на своем обычном месте. Я кивнула и добавила:
— Пошутила, чего ж сразу злиться?
— Не до шуток мне после такой ночки, — посетовала
Наташка. — Как думаешь, заведется?
— Кто ее знает. Попробовать всегда стоит. — Мы
сели, я повернула ключ зажигания, и машина завелась.
— С полтычка, — уважительно заметила подружка и
посмотрела как-то туманно.
— Мы сегодня сделали доброе дело, и Господь решил нас
порадовать, — виновато сказала я.
— Замучаешься с добрыми делами, а новый аккумулятор так
и не получишь, — рассвирепела она. — Рассказывай все, как было.
— Не буду, — покачала я головой. — Нам еще на
разные вопросы отвечать, а ты дама жутко разговорчивая. Не знаешь — не
проболтаешься.
Наташка подумала и согласно кивнула. Женщина она мудрая.
* * *
Прошло несколько дней. Все понемногу успокоились и вопросы
задавать перестали. Шеф то сурово взирал на меня, то милостиво улыбался. В
целом жизнь мне нравилась. До пятницы.
В пятницу я работала последний день перед отпуском. После
смены мы немного задержались, чтобы отметить это событие. Выпили бутылку
шампанского и до последней крошки съели торт, после чего я отправилась домой.
