— Здесь и несет какую-то ерунду. Это белая горячка?
— Возможно, только, к сожалению, у меня.
— Так ты ж не пьешь?
— Когда это было…
Макс сидел в кухне и пил кофе. Я мысленно его похвалила:
место он выбрал удачное, в окно его не увидишь. Мы с Викой тоже сели и заварили
кофе. Я покосилась на своего друга. Выглядел он на троечку. Осунулся, небрит и
нестрижен, за версту несет пессимизмом и лютой обидой на женскую половину
человечества, куда нас с Викой предусмотрительно не включили.
С женщинами Максу не везло упорно и всегда. Подозреваю,
виноват в этом он сам. Макс обладал внешностью мушкетера и умел выглядеть
благородно. Был остроумен, безрассуден и пылок, иногда до неприличия. Многие
женщины влюблялись в него безоглядно. Но очень скоро к ним приходило прозрение.
Макса влекли слишком многие вещи, чтобы одна-единственная женщина смогла их
заменить. На самом же деле он был веселым циником и знал это, хотя и любил
прикидываться романтиком.
Для меня важно было другое: он крепкий парень с
патологической страстью к авантюрам, всегда готовый рискнуть. А главное — я
могу на него положиться. Пять сезонов подряд мы с Викой и Максом ходили в горы
и хорошо узнали друг друга. На шестой вместе с нами отправился новичок,
парнишка двадцати лет, и восхождение закончилось тем, что мне пришлось делать
Вике операцию в полевых условиях. Шрам через все лицо, теперь едва заметный,
превратил красивую, нежную женщину в колдунью из детских сказок. Этого
оказалось достаточно, чтобы навеки охладеть к альпинизму. Я начала считать,
что, посылая меня в данный мир, Господь имел в виду что-нибудь поважнее
преодоления очередной никому не нужной вершины. На следующий год нелепо и
странно погиб в горах муж Вики, после чего Макс тоже забросил альпинизм,
переключился на женщин и запил. Периоды запоя, длившиеся три-четыре дня,
протекали бурно и производили незабываемое впечатление на окружающих. Они
чередовались с периодами аскетизма и неуемной жажды знаний. Макс читал все
подряд и истязал себя гимнастическими упражнениями, чему немало способствовала
его работа: он был пожарным и, когда товарищи мирно спали, неуклонно
совершенствовался интеллектуально и физически. В общем, Макс парень интересный.
Сейчас он сверлил меня взглядом и собирался сказать гадость.
— Что ты плела по телефону? — спросил он.
— Не прикидывайся, тебе хорошо известно — такие шутки
не по мне.
— Тогда во что ты вляпалась?
— Еще сама не знаю. Но догадываюсь.
— Уже кое-что… Рассказывай.
— Я посмотрела на Вику.
— Почему? — обиделась она.
— Потому что у тебя ребенок, а все может оказаться
серьезней, чем я думаю.
— Я считала, ты пришла за помощью, — нахмурилась
она.
— Так ты уже помогла. Если за мной следят, пусть
думают, что я просто заехала к подруге. А вот Максу им на глаза показываться ни
к чему.
— Похвастаешь, когда все кончится?
— Еще бы… — пообещала я, и она ушла из кухни.
Макс прядал ушами, как боевой конь при звуках трубы. Может,
не прядал, я боевых коней сроду не видела, но энтузиазмом явно пылал и готов
был на многое.
— Не тяни, — нахмурился он и приготовился слушать.
— Я рассказываю: вопросы как — оставляем на потом или
отвечаю в рабочем порядке? — С Максом лучше договориться сразу, не то
разговор плавно перейдет в философский диспут, и мы состаримся, так и не
закончив.
— Как тебе удобней, — милостиво кивнул он. Я
коротко, но доходчиво поведала предысторию появления у меня кейса, затем
перешла к рассказу о предстоящей поездке и самом кейсе. Макс тер подбородок и
выглядел озадаченным.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил он.
— А что бы подумал ты?
Он усмехнулся:
— Что меня подставляют. Разыгрывают втемную.
— Наши впечатления сходны, — кивнула я. — У
моего дяди Юры хранились деньги, чужие, что бы это там ни значило. Его пытались
убить, он знает, что у него есть враги, но не знает, кто. Далее — деньги
необходимо передать, он решает отправить меня, предварительно растрезвонив о
моем существовании всем желающим услышать.
— А это ведь не так глупо, как кажется, — заметил
Макс. — Человек средней сообразительности мог бы уловить в этом намек на
хитрость. Мол, все решат, что деньги девчонке, да еще со стороны, не доверят,
но, впрочем, почему бы и нет? А пока умные головы загадки отгадывают, настоящий
курьер повезет настоящие деньги. Так?
— Если мы правы, конечно.
— Мы правы. Иначе все это просто ни на что не похоже…
Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой и тебя страховал?
— А ты поедешь?
— Конечно.
— Спасибо, Макс. Теперь главное. Я думаю, настоящий
курьер поедет тем же поездом. Полифем хозяина оставлять не любит и делает это в
особо важных случаях. Он будет следить за мной и страховать настоящего курьера.
— Вполне возможно, — кивнул Макс. — Дураки
решат, что он прикрывает тебя, и еще больше уверятся в том, что ты везешь
деньги.
— Тебе придется быть очень внимательным. Следи за
Полифемом. Его ни с кем не спутаешь: в два раза больше нормального человека,
стриженый брюнет, такое впечатление, что сутки не брит; очень яркие глаза,
пустые до жути.
— Такого не пропустишь, — кивнул Макс. — Моя
задача?
— Попытаться вычислить курьера.
— И что дальше?
Я усмехнулась, глядя в его глаза, через полминуты он тоже
усмехнулся, а потом захохотал.
— И чего тебе так радостно? — спросила я.
— Я всегда тебя считал красивой и наглой бабой и
пытался решить, чего в тебе больше?
— Ну и как, решил?
— Красота бьет в глаза, но время на размышления еще
есть… Давай обговорим детали.
* * *
Утром я встала рано и немного послонялась по квартире. На
ходу мне лучше думается. А подумать было о чем.
В одиннадцать позвонила Вика, мы поболтали о том о сем, она
произнесла условную фразу: «У меня полный порядок». Это значило, что Макс к
путешествию готов и в первоначальном плане изменений не будет.
