Ничего другого мне не оставалось. Мы вернулись к дому и,
пройдя темным коридором, оказались в кухне. Здесь горел ночник, но людей было
значительно больше, чем в прошлый раз. Вспыхнул верхний свет, я зажмурилась, а
когда глаза открыла, увидела за столом, там, где вчера сидел Юрий Петрович,
широкого типа неопределенного возраста. «Широкий» вовсе не значит «широкий в
плечах», этот был как Волга в половодье, бескраен и необозрим. Волосы у него на
голове росли пучками, вроде как на заброшенном газоне, левый глаз выглядел
странно, а в целом он производил впечатление человека, с которым лучше не
встречаться, ни днем, ни ночью.
Рядом с ним сидели еще двое, эти ничем особенным не
впечатляли, но видеть их тоже не хотелось.
— Хорошо бегает, — заявил мой конвоир, чему-то
радуясь, и наконец отпустил руку.
— Здравствуйте, — на всякий случай сказала я, мне
никто не ответил.
Тут ребята вроде бы заволновались, разом нахмурились, а
широкий даже из-за стола поднялся. Дураку ясно: появилось начальство. Я
повернула голову, в дверях стоял стриженый парень, который на дне рождения Юрия
Петровича пытался за мной ухаживать. Я пожалела, что не помню его имени, но все
равно продемонстрировала радость и даже робко улыбнулась.
— Здравствуй, Мариночка. Как дела? — сказал он
голосом атамана Лютого из известного мне фильма. Мне захотелось присесть в
поклоне и брякнуть: «Спасибочки, дядя Сидор», но свои таланты следовало
придержать, поэтому я улыбнулась чуть шире и слегка потянулась навстречу к нему,
как цветок к первому лучу солнца… Черт, как его зовут? — Садись, не
стесняйся, — предложил он и даже стул мне подвинул. Махнул рукой, и парни
исчезли за дверью, оставив нас одних. — Значит, решила навестить Юрия
Петровича?
— Да. Он обещал позвонить и вдруг пропал. Я и
забеспокоилась.
— И ночью приехала?
— Вообще-то, я просто проезжала мимо. Ложится он
поздно, вот и решила зайти. Он здесь?
— Нет, — усмехнулся стриженый, а я вспомнила имя,
зовут его Михаил, и у него нет на руке мизинца. Тут он продемонстрировал левую
руку, наливая в стакан минералку из пластиковой бутылки, палец точно
отсутствовал.
— Хочешь водички? — предложил он. От водички я не
отказалась, выпила и стакан в сторону поставила, ожидая, что будет
дальше. — Что ж, значит, беспокоилась? — спросил беспалый и бровь
почесал.
— Миша, — ласково начала я, — вы знаете, где
Юрий Петрович? С ним ничего не случилось?
— Не знаю, — хохотнул он. — Но, честно скажу,
знать бы очень хотел. — И тут же без перехода спросил:
— Деньги ты возила?
— Что? — Первая оплошность: переспрашивать нельзя,
он понимает, что я тяну время, и злится. Глаза его приобрели стальную
твердость, я поспешила исправить положение. — Миша, если вы имеете в виду
мою недавнюю поездку, то я действительно что-то отвозила по поручению Юрия Петровича.
Возможно, деньги. Черный кейс.
— И кому ты его передала?
— Женщине, по указанному адресу. — Он кивнул и
сказал с подозрительной ласковостью:
— Правильно. Только в кейсе была макулатура. «Кукла»,
знаешь, что это такое? А где настоящие деньги?
— Господи, Миша, но откуда же мне знать? — очень
искренне удивилась я. — Вы ведь не думаете, что Юрий Петрович стал бы
делиться со мной своими планами?
— Как знать, — заметил Беспалый. — Я тебе
кое-что объясню. Там большие деньгу, на них многие люди рассчитывают. Их надо
бы переправить надежному человеку. Старику это не нравилось, но пришлось
смириться. Для такого дела он выбрал тебя, сказал, никому в голову не придет, и
эти старые больные обезьяны с ним согласились. Конечно, тебя должны были
прикрывать, и вроде бы все очень умно, но только я Старика не первый год знаю —
такие деньги он никогда бабе не доверит. Значит, Старик темнит, и я послал
своего парня за тобой присматривать. В результате мы имеем два трупа, а деньги
исчезли. — Он замолчал, как видно, решив передохнуть, а я с тоской
подумала о своих перспективах на будущее, если оно у меня вообще было. —
Знаешь, зачем я тебе все это рассказываю? Я хочу, чтобы ты поняла, в каком
дерьме оказалась. И не вздумала хитрить. На вокзале тебя не было. Как ты сбежала
с поезда?
— Просто вышла на станции. Когда убитых обнаружили,
вызвали следственную группу, они должны были прибыть на эту самую станцию… Я
забыла название. А я сошла с поезда, и никто даже не обратил на меня внимания.
— А зачем? — вцепился Беспалый.
— Что? — растерялась я.
— Зачем понадобилось сбегать?
— Я ведь не совсем дура и понимала: в кейсе может быть
что-то важное и для меня опасное. Что, если всех нас начнут обыскивать? Я ведь
не знала, возможно такое или нет. Поэтому испугалась.
— А деньги исчезли…
— Миша, вы сами только что говорили, что Юрий Петрович
никогда бы их женщине не доверил. Я только сделала то, о чем он меня просил.
Больше мне ничего не известно.
— Но ты ведь знаешь, где он? В сказочку о его смерти я
ни в жизнь не поверю. Уж больно все складно: исчезли деньги, его убили, а трупа
никто не видел. И ты шла сюда, потому что знала, он жив.
— Вообще-то я не слышала о том, что он умер, —
сорвалась я, а надо было себе в руках держать.
Беспалый неожиданно разозлился.
— Не хочешь по-хорошему? — сказал, поднимаясь.
— Подожди, Миша, — испугалась я. — Я не
понимаю, чего ты от меня хочешь. — Тут я сообразила, что говорю ему «ты»:
но теперь это уже значения не имело. Господи, как не повезло… Я могу отдать ему
деньги и вряд ли останусь в живых. И я, и Макс. Но если останусь, есть еще
Полифем. И может объявиться кто-то третий и четвертый, догадливые и сердитые.
— Где он? — спросил Беспалый, направляясь к двери.
— Юрий Петрович? Но я не знаю, клянусь, я не знаю.
— А я тебе не верю, — заявил он.
Идиот несчастный. Он позовет парней, и из меня вытряхнут не
только душу и деньги, но и сведения, о наличии которых в своем мозгу я даже не
подозревала. Каким образом они добьются такого эффекта, понять нетрудно. Мои
шансы равны нулю.
