Машина шефа стояла метрах в двадцати, подержанный «Опель»,
но крепкий. Я попробовала не бояться и не паниковать. Первая пара шагов далась
с трудом. Подъехала «Скорая помощь», под ее прикрытием я вполне могу пройти, но
с тем же успехом не смогу вовремя заметить своих преследователей. Мысленно
махнув рукой, я подошла к машине Павла Степановича, открыла ее, села и дверь
захлопнула, почувствовав себя почти в безопасности. Сестра-хозяйка смотрела на
меня из окна первого этажа, и глаза у нее были величиной с консервную банку.
Разговоров хватит на целую смену, но сейчас мне было не до этого. Я торопилась
убраться отсюда. Мне пришлось объехать больницу и покинуть территорию через
центральные ворота. Слева от ворот пристроилась темная «БМВ», парень с телефоном
в руке пасся по соседству и проводил меня тревожным взглядом. Я наплевала на
близость инспекторов ГАИ и постаралась выжать из «Опеля» все возможное.
На посту машину шефа знали не хуже моей, сержант покачал
головой, но тормозить не стал. «БМВ» сзади не было, видно, парень все еще
получал инструкции. Когда они опомнятся, мне несдобровать. В общем, я неслась
как угорелая, то и дело посматривая в зеркало заднего обзора. Ничего похожего
на погоню. Такой удаче приходилось только удивляться.
Шеф жил в самом центре, напротив планетария. Место красивое,
а главное, людное. Чуть дальше по улице здание, где размещалось Управление
внутренних дел. Тикая близость вызывала оптимизм. Бандитам здесь просто нечего
делать.
Я была в гостях у шефа только однажды, на юбилее. Как
водится, он собрал весь коллектив, и мы славненько погуляли в ресторане. Павел
Степанович выпил лишнего и в душевном порыве потащил нас домой, где супруга
приняла подгулявшую компанию с кислым видом, а на нас с Наташкой смотрела едва
ли не с отвращением. Как я уже говорила, женщины мы заметные. Расположение
квартиры я помнила, а вот номер забыла. Аккуратно пристроив «Опель» на стоянке,
я вошла в подъезд. Сначала мне пришлось подняться на третий этаж, а уж потом
вернуться к почтовым ящикам. Я просунула ключи в узкую щель и, спустившись на
первый этаж, толкнула дверь подъезда. Кто-то очень деловито взял меня за локоть
и сказал:
— Приехали.
В первую секунду я просто вздрогнула от неожиданности, не
успев как следует испугаться. Повернула голову и увидела рядом с собой не
Широкого, как логично было бы предположить, я приятного молодого парня в
джинсах и белой футболке. Он смотрел на меня с любопытством и почти ласково,
чем сбивал с толку.
— Может, отпустишь мой локоть? — предложила я
вежливо, но настойчиво.
— Пойдем, рыжая.
— Я блондинка, — внесла я ясность.
— Ага. А я папа римский. — Он зашагал уверенно и
быстро, держа меня под локоть; мне ничего не оставалось, как последовать за
ним.
Тут мое внимание привлек лимузин, стоявший во дворе, точно
эсминец на рейде. Шагали мы, безусловно, к нему. Дверь открылась, и парень,
подтолкнув меня, сказал:
— Залазь.
Машина была шикарной, внутри даже лучше, чем снаружи. Кресла
располагались так, что сзади можно было сидеть лицом друг к другу. Я оказалась
лицом к пожилому дядьке, одетому в белые брюки и яркую рубашку. Миллионер на
отдыхе. Если для того, чтобы оторвать мне голову, решили использовать такую
машину, мне следовала сказать спасибо. Я вздохнула, но благодарить не стала, а
поздоровалась.
— Здравствуй, — сказал дядька, лицо его было
смутно знакомым, наверняка один из гостей дяди Юры.
— Шикарная машина, — заметила я. — Никогда
такой не видела. Наверное, очень дорогая.
— Недешевая, — усмехнулся дядька, я продолжала
оглядываться. Мой конвоир куда-то исчез, в машине нас было трое: дядька, я и
шофер.
Я опять вздохнула, потерла нос и на него посмотрела. Он
закинул ногу на ногу и меня разглядывал.
— Где деньги, я не знаю, — честно сказала
я. — Вы можете не поверить, но я никогда бы их не взяла. — «Если бы
дядя Юра не считал меня круглой дурой», — мысленно добавила я.
— Я верю, — неожиданно серьезно сказал дядька и
кивнул. — Меня интересует Старик.
— Юрий Петрович? Полифем говорит, что он умер.
— Кто этот Полифем?
— Наверное, его охранник, или это по-другому как-то
называется, например, доверенное лицо. Такой здоровый и глупый.
— Коля… — подсказал дядька и улыбнулся. — Только
он не глупый.
— Глупый, — не согласилась я. — Он считает,
что деньги у меня, а это глупость. Их не может у меня быть, потому что никто и
никогда мне бы их не доверил. Правильно?
— Правильно, — теперь он даже засмеялся, —
если ты не такая дурочка, как хочешь казаться, и не прихватила их сама.
Я покачала головой и отвернулась. Ничего хорошего мне жизнь
предложить не сможет. В кармане лежит пистолет, только много ли от этого толку?
Не могу же я в самом деле стрелять в человека, когда он вот так сидит напротив
меня и даже улыбается.
— Значит, говоришь, Старик умер? — задумчиво
спросил дядька. Хотя и был он улыбчив и по-стариковски благообразен, но в душе
рождал беспокойство: глаза смотрели твердо, а за внешней мягкостью угадывалось
акулье нутро. Врать и изворачиваться я себе отсоветовала.
— Это я не говорю, — ответила я, — точнее, я
не утверждаю. Может, и умер, то есть убит. Но, так как предполагается, что
убила его я, а я этого, разумеется, не делала, у меня есть сомнения.
— Интересно, — кивнул дядька, — расскажи-ка
подробнее.
Я рассказала: о визите Полифема, угрозах и моем желании
отыскать дядю Юру.
— А что ты сама думаешь? — спросил он, а я
удивилась, что мое мнение может интересовать такого человека.
— Честно? — уточнила и в его глаза посмотрела,
хоть и было это нелегко.
— Врать нехорошо, а мне и вовсе вредно.
— Я думаю, что они с Полифемом присвоили деньги и
потому придумали это дурацкое убийство. Хотя, может, Полифем убил дядю Юру, а
деньги себе оставил.
— Это вряд ли, — подумав, сказал дядька, — уж
очень глупо. Теперь послушай меня: увидишь Старика, расскажи ему о нашей
встрече. Он может темнить сколько угодно, но меня ему не провести. Так и
передай.
— Вы меня отпустите? — искренне удивилась я.
— Конечно. Не по доброте душевной, разумеется. Кто-то в
доме Старика стрельбу устроил. А для чего? Чтобы ты смогла уйти. Либо он о тебе
сильно хлопочет, либо нас путает. Старик великий путаник. А мы посмотрим, и за
тобой тоже. Думаю, ты нас приведешь и к нему и к деньгам.
