— Марина Сергеевна, дядечка из первой вас зовет.
— Меня? — переспросила я несколько растерянно.
— Ага, волнуется и вас просит.
Я торопливо зашагала к первой палате. Он и вправду
волновался, а это как раз то, что ему сейчас никак нельзя. Увидел меня,
попытался приподняться и захрипел:
— Дочка, убьют меня здесь…
— Успокойтесь, — с порога начала я. — Вы в
безопасности…
— Убьют… — повторил он.
— Вы хотите, чтобы я вызвала милицию? Хотите дать
показания? — спросила я, взяв его за руку. Он вроде бы усмехнулся. —
Вы назвали свое имя, адрес? Мы сообщим родственникам.
— Никаких показаний… Найди человека, очень прошу…
Цыганский поселок, знаешь? Спроси Алену… он там… Скажешь, от Старика привет.
— Хорошо, я сообщу в милицию, они его разыщут.
Могу поклясться, он засмеялся.
— Послушайте, — попыталась я еще раз. — Этот
человек, кто бы он ни был, вам не поможет. Вы перенесли тяжелую операцию и
должны находиться здесь… — Тут мне пришлось заткнуться: он уже не слышал, впав
в беспамятство.
Я же была в твердой памяти и здравом рассудке, по крайней
мере, я так думала. А потому мне надлежало срочно решить, что делать. Может, я
чересчур серьезно отношусь к его словам, но подобного бреда у больных мне
раньше слышать не приходилось.
Конечно, разыскивать неизвестно кого в Цыганском поселке,
куда даже днем порядочные люди старались не попадать, я не собиралась.
Перевозить его сейчас просто нельзя. Мужик он живучий, но категория эта
относительная и имеет свои пределы.
— Визитная карточка у тебя? — спросила я, отыскав
Наташку.
— Ты имеешь в виду того типа из милиции?
— Его.
— Что, опять?
— Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его
здесь убьют. Я должна что-то сделать.
— Конечно, — развела руками Наташка.
* * *
Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам,
застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем.
С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то,
что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и
меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович
оказался более любознательным.
— Он назвал свое имя?
Я немного растерялась: может, и назвал, только я не
догадалась спросить об этом у Аси.
— Сейчас я разыщу сестру и узнаю, — виновато
ответила я.
— Я подъеду через час, — заверил он и записал
приметы моего пациента.
Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и
начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег
Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и
ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение,
спросил:
— Можно с ним поговорить?
— Попробуйте, — кивнула я, испытывая легкое
удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему «крестнику».
В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты — больной спал, и
беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом
по наколке и кивнул.
— Вы его знаете? — не удержавшись, спросила я уже
в коридоре.
— Еще бы, — вроде бы усмехнулся он. — Человек
он у нас известный. И, честно вам скажу, избери вы в субботу другую дорогу,
многим бы услугу оказали.
— Вы имеете в виду тех, кто хотел его убить? —
сурово нахмурилась я.
Олег Эдуардович тяжело вздохнул.
— Человек этот стойкий противник законов и почти все
успел нарушить. В общем, ценным членом общества его никак не назовешь. Сейчас в
городе неспокойно, думаю, в результате очередной бандитской разборки он и
заполучил пули. И если бы не вы… — В голосе его звучала печаль и горькая обида.
На меня это произвело впечатление.
— И что теперь? — как можно ласковее спросила я.
— Ничего, — пожал он плечами. — Лечите. Такие
обычно живучие.
— Он боится, что его убьют, — напомнила я.
— В больнице? Это вряд ли… дождутся, когда выйдет, вот
тогда может быть…
Я добавила в голос ласковости:
— Вы меня не поняли. Человек боится за свою жизнь, и у
него для этого есть основания. Что вы собираетесь делать?
— Я? — искренне удивился он.
— Разумеется. Насколько мне известно, именно милиция
оберегает жизнь сограждан от всяческих посягательств. Или я что-то пропустила и
издали новый закон?
— Мне не понятна ваша ирония, — вздохнул Олег
Эдуардович.
— А мне не понятна ваша позиция, — ответила
я. — Я врач и лечу людей, не спрашивая, кто они и что затеяли сотворить
завтра: ограбить ребенка или взорвать весь этот мир к чертям собачьим. Я просто
выполняю свой долг. У вас же есть свой. Думаю, вы обязаны его выполнять.
Обязаны?
— Обязан, — неохотно согласился он. — И как,
по-вашему, я должен его выполнить?
— Охранять этого человека от возможных убийц.
— Да он сам убийца, — все-таки сорвался Олег Эдуардович,
нервы у него были так себе.
— Тогда посадите его в тюрьму, — кивнула я. —
А если не имеете такой возможности, потому что он умнее и удачливее вас,
выполняйте свой долг.
Он лучисто мне улыбнулся:
— Такая красивая женщина и такой характер, —
попробовал схитрить Олег Эдуардович.
— Прекратите, — сурово отрезала я. Он убрал
улыбку. Тут в коридоре появилась Ася.
— Марина Сергеевна, дядечка ваш… этот… вас зовет.
— Теперь я могу с ним поговорить? — вежливо
спросил Олег Эдуардович.
— Можете, — кивнула я. — Только должна вам
напомнить, что допрашивать раненых и больных, находящихся под действием
наркотических средств, вы не имеете права. Все, что он вам сейчас скажет, в
суде недействительно.
— Марина Сергеевна, — вздохнул он, — вашу бы
энергию, да в другое русло… — Он пошел в палату, а я стала ждать, что из этого
выйдет.
Появился он где-то через полчаса.
