Я открыла дверь и вошла. На пару часов лучшего убежища не
найти. Я торопливо вернулась в свое отделение. Наташка сидела в ординаторской.
— Ты чего дерганая какая-то? — спросила она.
— К нему приходили. Убийца.
— Что, так и представился?
— Без надобности. По глазам видела. Сначала один днем,
а сейчас еще один со звериным взглядом. Если мы дядьку не вывезем, он труп.
— Спятила, — растерялась Наташка. — Что
значит вывезем? Его место в больнице. И куда мы его перевезем, к тебе на
квартиру? Можно, конечно, ко мне, да соседи на стенку полезут, скажут, опять
мужика притащила.
— Он мне адрес дал… Подменишь меня, я мигом…
— Маринка, это не наше дело… В конце концов, ты можешь
ошибаться.
— Точно, только проверять, так ли это, охоты нет
никакой. Если мы его вывезем, у него появится шанс.
— Мы его не вывезем, — серьезно возразила
она. — Некуда, это во-первых, во-вторых, если ты права, то они наверняка
следят за больницей. Нас засекут и убьют вместе с ним.
— Точно. Поэтому мы спрячем его здесь, в больнице, в
терапии, в платной палате. Ночью туда никто не сунется, свет можно не включать,
а ключ возьмем с собой.
— А если ему станет хуже?
— Рискнем.
— Ты понимаешь, что это подсудное дело?
— Жизнь человеку спасти?
— Маринка, менты говорят, он бандит.
— Ага. Мы будем сидеть и ждать, когда его убьют.
— Позвони в милицию.
— Да им плевать… Ладно, не суйся. Помоги мне переложить
его на каталку, а дальше я сама.
— Дура, мать твою… — рявкнула Наташка и шагнула к
двери.
* * *
Вся процедура заняла минут двадцать. Работы слаженнее мне в
жизни наблюдать не приходилось. Наташка работала, как швейцарские часы:
уверенно и с максимальной точностью, а про меня и говорить нечего.
Нам повезло, к этому времени пациенты уже заняли свои места
ближе к телевизору, и мы беспрепятственно перевезли «крестника» в соседнее
отделение, ни в коридоре, ни на лестничной клетке не встретив ни души.
— Оставим его на каталке? — заговорщицки
прошептала Наташка уже в палате.
— Конечно. Одна здесь справишься?
— Справлюсь. А ты?
— Меня этот тип беспокоит, как бы он не вернулся.
— И что ты сделаешь? — ехидно спросила она.
— Откуда мне знать? Встану грудью. Между прочим, у нас
больные…
— Да знаю я, знаю… А душа тоскует… Не делом мы
занялись.
Дослушивать я не стала, выскользнула из палаты и вернулась в
отделение. Стул возле первой палаты по-прежнему пустовал. Я прошла по коридору.
Дверь на лестничную клетку была открыта. Спустилась на первый этаж. Возле
подъезда на скамейке сидели две молодые женщины и курили. Пришлось напомнить им
о режиме. Очень неохотно они отправились в палату. Я заперла дверь на засов,
впервые согласившись с начальством, что дисциплина в больнице заметно упала.
Поднялась в отделение, заперла дверь на ключ и даже
несколько раз толкнула ее плечом. Не будут же они брать отделение штурмом? Иди
будут?
Мордастый парень сидел на третьем посту и хихикал с
медсестрой.
— Прошу прощения, — сухо сказала я. — Но ваше
место возле первой палаты.
— Да ладно… — начал он, но под моим ледяным взглядом
поднялся и неторопливо зашагал к своему посту. Медсестра притихла и стала
что-то искать в столе. Ну вот, сегодня я у всех вызываю отрицательные эмоции.
Я прошла по отделению, заглядывая в палаты. Беспокойство
меня не отпускало, я чувствовала себя как в осажденной крепости. Вернулась
встревоженная Наташка.
— Дверь заперла?
— Конечно. Как ты велела. И вышла через первый пост.
Ох, и получим мы по ушам…
— Не канючь. Ты здесь вообще ни при чем.
— Как бы не так, — разозлилась она.
— Ладно, я поехала. Надеюсь за час обернуться. Только
бы без сюрпризов… Справишься?
— Куда ты едешь?
— Цыганский поселок…
— Куда? — вытаращила она глаза.
— Долго объяснять… Если что, звони в милицию. На этого
типа, что у палаты тоскует, надежды никакой.
— У него пистолет есть, сама видела.
— Идем. Выпустишь меня и дверь запрешь.
Я сбросила халат, прихватила сумку и покинула больницу через
приемный покой.
Было еще светло, но в кустах у стоянки сгустились сумерки, и
идти туда не хотелось. Я зябко поежилась. А если за мной следят? Ладно валять
дурака, одернула я себя. С какой стати им за тобой следить?
Тут я подумала о машине и глухо застонала. А что, если она
не заведется, на буксире таскать? Объясняй потом, по какой надобности и куда
меня в рабочее время нелегкая носила. Я устроилась на сиденье, сделав несколько
весьма дельных замечаний своей машине. Она неожиданно прониклась, потому что
завелась сразу. Мысленно перекрестившись, я рванула с места.
Дорога была каждая минута, но ехать через лес я все-таки не
рискнула. И изводила себя дурными мыслями. По существу, пытаясь спасти одного
человека, я рисковала жизнями других. Ладно, там Наташка, кое-что она умеет не
хуже меня, хоть и любит иногда прикидываться.
То и дело поглядывая в зеркало заднего обзора, я вылетела на
шоссе. Про пост ГАИ, конечно, забыла. Страж дороги выпорхнул из тени будки, но,
опознав мое транспортное средство, демонстративно отвернулся. Я попыталась
выжать из машины все, на что она теоретически была способна.
Так называемый Цыганский поселок находился за
железнодорожным переездом. Сбившиеся кучей несколько домов на отшибе, асфальта
здесь не было, а само место пользовалось дурной славой. По доброй воле я бы ни
за что сюда не сунулась.
Переезд был открыт, еще одна удача. Слева высились здания
химкомбината, а дальше начиналась дикая территория, без уличного освещения и
прочих благ цивилизации.
Тут я сообразила, что точного адреса у меня нет. Мало того,
я даже не знаю, кого ищу. Неведомый «он», который должен спасти жизнь человеку,
тоже мне незнакомому. Я почувствовала себя дурой, но отступать было поздно:
надо попытаться отыскать Алену, а там посмотрим….
