Решив для себя, что не будет слишком упираться, стараясь получше выглядеть в глазах членов новой команды, он посмотрел на часы. Уже больше одиннадцати. Бог знает, когда он ел в последний раз. Задолго до того, как его стошнило. Даже чашки чая не выпил. Словно в подтверждение этого у него заурчало в животе.
Он посмотрел вперед и улыбнулся. У обочины стоял припаркованный фургончик, торгующий бургерами. Он ускорил шаг.
— Приятель, мне, пожалуйста, бутерброд с ветчиной и чашку чая, — сказал он парню за прилавком.
Тот был большим, толстым и засаленным.
Он делает плохую рекламу своему бизнесу, подумал Микки.
— Вы из команды, которая работает вон там? — спросил парень.
Он бросил на гриль два ломтика ветчины и отступил назад, когда полетели брызги жира.
— Да, — сказал Микки, глядя на шипящую ветчину голодными глазами.
— Похоже, там плохо дело, — сказал продавец.
— Так и есть, — сказал Микки. — Очень плохо.
— Если вы пробудете здесь долго, пришлите их ко мне. Я сделаю скидку.
— Не вопрос. Выходит, работы не очень много?
— Я здесь с рассвета. Как всегда. Заведения на набережной начинают работать рано. Но этот кризис… — Он фыркнул. — Хотя покупатель — он всегда покупатель, верно?
Парень перевернул ветчину на решетке. На поджаренной стороне остался старый подгоревший жир, но кусочки все равно выглядели аппетитно.
— Ну да, — сказал Микки, надеясь, что ждать бутерброд осталось недолго.
— А что там такое, убийство? Труп или что-то в этом роде?
Микки кивнул.
— Да. Ужасная картина. — Вдруг в голову ему пришла одна мысль. — Эй, а вы ведь были здесь все это время! Может, что-то видели на набережной сегодня утром?
— Что именно?
— Ну, не знаю. — Он пожал плечами, стараясь говорить без напора. — Фургоны, входящих и выходящих людей. Может быть, кто-то торопился, может, выглядел так, как будто он не отсюда. Что-нибудь в таком плане.
Парень смотрел на гриль, продолжая переворачивать ветчину.
— Я об этом деле ничего не знаю.
Такая реакция вызвала у Микки внутренний трепет. Тот самый полицейский трепет, означающий, что он что-то нащупал.
— Но это ведь не так, верно?
Парень ничего не ответил. Все свое внимание он переключил на кусочки ветчины, передвигая их лопаточкой, словно пытаясь заставить жариться быстрее.
— Что вы видели?
— Я? Я… ничего. Ничего не видел. И не вмешивайте меня в это дело.
— Послушайте, здесь был убит человек. Молодая женщина. Картина жуткая, самая страшная, какую мне приходилось видеть до сих пор. За всю свою жизнь. И если вы что-то все-таки видели, лучше рассказать мне об этом.
Парень снял ветчину с гриля, положил ее на кусок белого хлеба и, накрыв другим куском, подал ему.
— За счет заведения.
Микки вздохнул.
— Не хотел я этого делать, но придется… — Он пожал плечами. — Вы сами сказали, что там полно полицейских. Предлагаются два варианта: я могу либо направить их сюда, когда они захотят чего-нибудь перекусить и попить, либо могу арестовать этот фургон и убрать его с дороги к чертовой матери.
Деревянная лопаточка в руках парня замерла в воздухе.
— За что?
— Что-нибудь придумаем. Санитарная инспекция для решения таких вопросов — просто находка.
— Мерзавец.
— Либо…
Парень расстроенно оглядел свой фургончик, как будто это было его собственное маленькое королевство, которое он может больше никогда не увидеть. Потом тяжело вздохнул.
— Ну ладно. Я скажу.
Он сдержал слово.
Микки снова ощутил этот трепет, дрожь возбуждения, подсказывавшую, что он что-то нашел. Это было такое приятное чувство! Он уже и позабыл, насколько это здорово. В итоге он так спешил уйти с набережной, что едва не забыл на прилавке свой бутерброд. Едва.
Глава 11
Сюзанна закрыла за собой дверь, задвинула щеколды, повесила цепочку и без сил прислонилась к косяку. Судорожно втянула воздух, как будто задерживала дыхание под водой.
Она осмотрела прихожую своей квартиры. На первый взгляд все выглядело как всегда, но, вглядевшись повнимательнее, она все же заметила изменения. Некоторые вещи были сдвинуты и лежали не на своих местах. Те дверцы и ящики, которые она всегда закрывала, сейчас были приоткрыты. И наоборот.
Полиция поработала. Ей хотелось на это надеяться.
Это было место, где она должна была чувствовать себя в безопасности, где она могла бы укрыться. Но этого ощущения больше не было. Она уже нигде не могла чувствовать себя в безопасности. Даже внутри собственного тела. После сегодняшнего дня. После того, через что ей только что пришлось пройти.
Специальное отделение для жертв изнасилования выглядело так, как она и ожидала. Все выложено кафелем, все белое и очень функциональное.
Ожидаемыми оказались и ее внутренние ощущения: мрачные предчувствия, страх, ужас.
Детектив, которая доставила Сюзанну в полицейское управление, настаивала, чтобы та обращалась к ней по имени — Анни. Она провела ее прямо в эту белую комнату, отложив оформление всех бумаг на потом. Потом они сели на стулья с жесткими спинками, стоявшие напротив, и начали беседовать, глядя друг другу в глаза.
— Вы можете получить консультацию. Это мы организуем.
Сюзанна не могла ничего ответить. У нее просто не было слов.
Анни продолжила:
— Если, конечно, вам это нужно. Если все…
Голова у Сюзанны продолжала кружиться. Все выглядело так, будто она из обычной жизни переместилась в какую-то сюрреалистическую действительность. В дурной сон или в театр абсурда. В машине по дороге в управление она смотрела в окно и видела, как люди идут по улицам, заходят в магазины, в кафе. Несут какие-то пакеты, болтают по телефону, толкают перед собой детские коляски. Нормальные люди занимаются нормальными вещами. Ведут нормальную жизнь. А она смотрит на все это со стороны. Следит за жизнью через окно, как будто смотрит документальный фильм о каком-то чуждом ей племени.
Сюзанна напряженно кивнула. Анни кивнула в ответ и слегка сжала ее колено рукой. Первым желанием Сюзанны было положить ладонь на эту руку. Крепко сдавить ее, эту единственную связь с нормальным миром. Но она этого не сделала. Она продолжала молча сидеть, предоставляя руке Анни лежать там, где она была. Анни встала.
— Нам нужно будет вас раздеть, — сказала она.
На Сюзанне по-прежнему была футболка, в которой она спала прошлой ночью, поверх нее накинут домашний халат. Чтобы не смущать ее, Анни вышла из комнаты и подождала, пока девушка переоденется в другой халат — мягкий, хлопчатобумажный, больничный. Сюзанна села на осмотровый стол у стены. Сзади на халате болтались завязки, и от этого она чувствовала себя еще более обнаженной, чем прежде.
