Фил отступил на шаг.
— Можете забирать их, можете оформлять и заполнять бумаги. Желаю успеха. — Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и повернулся к ней. — Это ваш последний шанс остаться работать у меня. Я не шучу. И мне абсолютно все равно, кто, как вам кажется, будет прикрывать вашу задницу.
Он заметил в ее глазах испуг, когда до нее дошло, о ком он говорит.
— Да, — сказал он, — я знаю.
И после этого ушел.
Сюзанна слышала, как его телефон переключился в режим голосовой почты. Она начала было говорить, но остановилась. Она не знала, что ему сказать. И как это сказать. Она нажала кнопку «отбой».
Положила телефон на стол и вздохнула.
Позже она попробует еще раз.
Здание было приземистым, с коричневой скошенной крышей и стенами из грязно-желтого кирпича. Безымянное творение архитектуры восьмидесятых, этот бежевый дворец на вид мог быть чем угодно — от тюрьмы до больницы или провинциального недорогого мотеля. Но это было ни то, ни другое, ни третье. На самом деле это было Главное полицейское управление города.
Фил отступил, пропуская Розу, которая завела задержанных внутрь и направилась с ними к стойке на входе. Вот пусть с дежурным сержантом и занимается их оформлением. Можно пожелать ей удачи.
Фил подошел к двери рядом со стойкой дежурного и набрал код замка. Раздался щелчок.
— Простите…
Фил уже открыл дверь, не сразу поняв, что обращаются к нему.
— Простите…
Фил обернулся. Прямо у него за спиной стояла женщина, которая только что поднялась с дивана. Она выглядела очень усталой, глаза красные, на лице глубокие морщины. Она была не накрашена и в одежде не самого лучшего качества, которая, к тому же, и подобрана была не особо тщательно. Складывалось впечатление, что в ней она и спала. Волосы не расчесаны. Фил затруднялся сказать, сколько ей лет. Возможно, между сорока и пятьюдесятью, но с таким же успехом он мог и ошибаться лет на десять в любую сторону.
Роза, даже не обернувшись, провела журналистов через открытую дверь. Пневматический шарнир мягко закрыл ее, оставив Фила снаружи. Ему придется поговорить с этой женщиной сейчас.
— Слушаю вас.
Она оглядела его с ног до головы.
— Вы ведь детектив полиции, верно?
Полицейский за стойкой только сейчас заметил, что происходит.
— Минутку, пожалуйста, — сказал он.
Фил поднял руку, останавливая его.
— Все в порядке, Дарен. — Он повернулся к женщине. — Инспектор Бреннан. Бригада по расследованию тяжких преступлений. Чем могу помочь?
Ее немигающий взгляд впился в него, словно луч из научной фантастики.
— Было обнаружено какое-то тело, правда?
Фил промолчал. Ее пальцы мертвой хваткой вцепились в его рукав, как когти стервятника в падаль.
— Правда? Молодая женщина чуть больше двадцати, ведь так?
Врать нет смысла, подумал он.
— Да. Мы действительно обнаружили тело, которое подпадает под такое описание.
Пальцы женщины соскользнули с его руки. Она сдавленно вздохнула, как будто набрала больше воздуха, чем могла вдохнуть.
— Это… это моя дочь?
— Я этого не знаю, — сказал он, и она снова судорожно глотнула воздух. — А вы сообщали в полицию об исчезновении дочери?
Она горько рассмеялась.
— Больше недели назад.
— Как ее зовут?
— Адель. Адель Харрисон. Я ее мать, Паула.
— Паула Харрисон.
— Все правильно.
— Как она выглядит?
— Примерно моего роста, крупная, волосы темные…
— Темные?
Она снова закивала, по-прежнему неотрывно глядя ему в глаза и ловя каждое слово.
— Мы считаем, что уже идентифицировали обнаруженное тело, миссис Харрисон. Боюсь, что не могу ничего сообщить вам о ходе следствия. Но если выяснятся какие-то новые детали, мы с вами свяжемся.
Казалось, из нее вышел весь воздух. Ноги ее подогнулись. Филу было знакомо это состояние. Близкий человек не мертв, но и не в безопасности. Марина называла это тиранией надежды.
Марина… Он не вспоминал о ней и о ребенке уже несколько часов. Но во время работы он не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести. Он оставит эту роскошь на потом.
— А где же тогда Адель?
— Я… я не знаю. Боюсь, что это дело ведет кто-то другой.
— Но та, другая девушка, о которой все время говорят в новостях… Ее дело ведете точно вы, разве не так?
Фил не имел права ей отвечать.
— Готова поспорить, что теперь все внимание будет уделено ей. А моей Адель ничего не останется. Никто не несет никакой ответственности. Моя дочь просто пропала, исчезла, и никто из вас не может ничего с этим сделать…
Голос ее звенел, как натянутая струна, она была на грани истерики. Когда она заговорила с Филом, он заметил, что губы ее искусаны — следы поцелуев страха. Люди в приемной зоне уже начали обращать на них внимание. Фил взял женщину за плечи и твердо посмотрел ей в глаза.
— Не кричите, пожалуйста. Я ничего не знаю о деле вашей дочери. Но если вы сообщите мне какие-то подробности, я поручу кому-нибудь выяснить, что известно на этот момент.
— Порýчите? Ну да, конечно!
Фил вздохнул.
— Кто ваш ССО?
— Что?
— Сотрудник Отдела семейных отношений. Вы должны быть за кем-то закреплены.
— Какой-то ребенок. Черил Бланд. Совсем девочка.
Да, занятой человек, подумал Фил.
— Почему вы с ней не поговорите об этом?
— Это бесполезно, и даже хуже того. На вид ей лет двенадцать.
— Хорошо. А кто старший по ведению расследования вашего дела?
— Фаррел, сержант. Но мне так и не удалось с ним поговорить. Они вместе с этой Черил Бланд все время отмахиваются от меня.
— О’кей. Я посмотрю, чем смогу вам помочь. Сам поговорю с сержантом Фаррелом, если он на месте. Узнаю, есть ли какие-нибудь новости.
Она горько усмехнулась. Уголки ее губ изогнулись в жалкой пародии на улыбку.
— Ничего вы не сделаете. Скроетесь за дверью и тут же забудете обо мне. И о моей Адель. Вы даже можете поговорить с ним и сказать, что я здесь. А потом вместе посмеетесь над глупой женщиной, ожидающей в коридоре. Пойдете дальше и забудете меня.
— Это не так.
— Все так и будет. Вы просто забудете. Но я все равно буду здесь. И все равно буду ждать.
— Послушайте, Паула… — Он снова заглянул ей в глаза и выдержал ее взгляд. — Я сочувствую, что вам выпало столько боли. Но я уверен, что сержант Фаррел делает все от него зависящее. И я с ним на самом деле поговорю.
