— Ясно.
Приобняв Микки за талию, она мягко подтолкнула его к выходу, но остановилась на пороге — как раз так, чтобы заслонить обзор.
— У вас есть визитная карточка? Как мне с вами связаться?
— Ага. — Он вытащил визитку из кармана куртки.
— Спасибо. Ведь можно позвонить вам, если я вспомню еще что-нибудь важное? — Глаза в глаза. — Или же вы позвоните мне…
Микки снова зарделся.
— Да, конечно…
Очередная обезоруживающая улыбка.
— Мне было бы очень приятно. — Она указала на симпатичную девушку за столом. — Стефани вас проводит.
Микки попрощался и ушел.
Голова у него кружилась. Он надеялся еще раз увидеть эту женщину. Он пытался вспомнить, где видел того мужчину, но не мог. Он понимал, что ничего хорошего это не сулит.
ГЛАВА 18
«По крайней мере, он перестал кричать, — подумала Анни. — Уже хоть что-то».
Мальчик из клетки лежал неподвижно, уставившись невидящим взглядом куда-то в пустоту. Как зверек, застигнутый врагом и предпочитающий застыть. Он, наверное, думал, что если он их не видит, то и они не увидят его.
Анни снова попыталась улыбнуться ему.
— Как тебя зовут?
Молчание. Только немигающий взгляд.
Доктор Уба стояла рядом, наблюдая. Когда они услышали крики, она первой вошла в палату и едва успела увернуться от пластмассового стакана, летящего ей в голову. На мокром полу валялся опрокинутый кувшин. Извиваясь, мальчик пытался выдернуть катетер из руки и вырваться из кокона одеял.
Заметив их, он запаниковал пуще прежнего и принялся отбиваться. Анни старалась помочь доктору, но та поняла, что ребенком движет не агрессия, а страх, и отошла от кровати. Он сразу же опустил руки.
Осознав, что его не выпустят через дверь, мальчик попытался, задыхаясь и плача, протиснуться через прутья в изголовье. Но Анни заметила, что злобы в нем не было. Он молча продолжал болезненные попытки — и смотрел.
Когда стало ясно, что он не будет бросаться на них, Анни, переглянувшись с Мариной, подошла ближе, собираясь присесть в кресло возле кровати. Ребенок, дрожа от страха и поскуливая, прижался к изголовью еще крепче. Взгляд его, только что блуждавший неведомо где, то и дело фокусировался на Анни. И каждый раз, когда она ловила на себе этот взгляд, все в ней леденело. Она практически ежедневно сталкивалась с людьми, пережившими несчастье, но никогда еще не заглядывала в такие глубины ужаса. Думать о том, что довелось пережить этому мальчику, ей не хотелось.
Отведя взгляд, она попятилась, взяла стул и осторожно придвинула его к изножью кровати. Все это время мальчик не сводил с нее взгляда. Она села, посмотрела ему в глаза и даже смогла улыбнуться.
— Привет, — сказала она. — Меня зовут Анни. А тебя?
Молчание.
— У тебя ведь есть имя?
Молчание — и этот сверлящий взгляд…
Анни знала, как найти подход к женщинам, перенесшим психосексуальную травму, к жертвам изнасилования, к женам, которых избивали мужья, — но только не к детям. Конечно, ее этому учили, и она безоговорочно следовала всем инструкциям, но врожденных навыков в общении с детьми не имела. Обычно ей удавалось найти какие-то точки пересечения, с которых можно было начать диалог: ссоры с братьями или сестрами, проблемы в школе, футбол, да хотя бы тот же сериал «Доктор Ху». Что угодно. Но эти знания пришли к ней из книг, а не из опыта.
Мальчик продолжал таращиться на нее. Эти глаза… Может, было бы проще, если бы у нее были свои дети. Но своих детей у нее не было — только племянники в Уэльсе, с матерью которых она отношений не поддерживала.
Она почувствовала, что кто-то подсел к ней. Это была Марина. Анни сразу же стало легче.
— Привет, — улыбнулась Марина ребенку.
Анни не знала, как ей это удалось, но улыбка сработала. Мальчик не ответил, но и настолько испуганным больше не выглядел.
— Меня зовут Марина. — Она снова улыбнулась. Даже если она и рассмотрела безграничный страх в его глазах, то виду не подала. — Не волнуйся. Тебе не нужно запоминать все эти имена. Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?
Мальчик уже забыл о бегстве. Он слегка поерзал, как бы подготавливая тело к ответу, и приподнял забинтованную руку.
— Да, у тебя поломаны пальцы. Но они скоро заживут.
Мальчик по-прежнему молчал, но чувство дискомфорта явно притупилось. Он, нахмурившись, поглядел на трубку, тянувшуюся к его руке, и потянулся к ней другой рукой.
— Думаю, лучше ее не трогать, — сказала Марина спокойным, но твердым голосом. — Эта трубочка тебя кормит. Чтобы ты стал большим и сильным.
Он убрал руку.
— Да, я понимаю, что это неудобно, но тебе станет лучше. Обещаю. — Еще одна улыбка, подбадривающая. — Хорошо. — Марина чуть подалась вперед, не вторгаясь в его личное пространство, но проявляя интерес. — Так вот. Я тебе сказала, как меня зовут. Теперь твоя очередь.
Глаза мальчика заметались по комнате.
— Мы не причиним тебе вреда. Но надо же нам как-то тебя называть, правда?
Снова затравленный взгляд — но уже не такой испуганный. Он словно решал, стоит ли им доверять. Губы у него зашевелились, и Анни сперва подумала, что они дрожат от страха, но потом поняла, что это он пытается произнести какое-то слово.
И она ждала, не смея шелохнуться.
— Ффф… — Он закусил нижнюю губу испорченными зубами. — Ффф… Фффннн…
Они ждали, но никаких других звуков не последовало.
— Финн? — предположила Марина. — Тебя зовут Финн?
Еще раз окинув всех собравшихся недоверчивым взглядом, мальчик едва заметно кивнул.
Анни с облегчением выдохнула, хотя даже не заметила, как набирала воздух в легкие. Марина лучилась от гордости.
— Привет, Финн, — сказала она, продолжая улыбаться. — Очень приятно.
Мальчик, похоже, расслабился. Губы его все так же дергались, силясь выпустить новое слово или повторить уже сказанное.
— Ффинн… Финн…
— Молодец! — сказала Марина тоном учительницы, довольной своим учеником. — А ты откуда, Финн?
Опять эта мучительная дрожь на губах.
— Иззз… ссса… Из сада…
Анни и Марина удивленно переглянулись.
— Из сада? — переспросила Марина. — Оттуда, да?
Опять нервный взгляд, опять кивок.
Мозг Анни усиленно заработал, перебирая названия детских домов, интернатов, колоний для несовершеннолетних и прочих подобных заведений. Поиск не дал результатов.
Марина уже готовилась задать следующий вопрос, когда рот Финна снова скривился. Она решила помолчать и дождаться его слов.
