Она умудрилась добежать до конца аллеи, не уронив мешка с плеча, — хорошо, что надела кроссовки. Бен бежал что было мочи, стараясь не отставать. Они остановились перевести дух за углом.
Следующая аллея, заросшая кустарником уже по обе стороны, была длиннее. Обертки от фастфуда, пластмассовые бутылки, битое стекло, сверкающее, как неограненные алмазы, в слабом свете немногочисленных фонарей. И ни души.
— Встань сзади. Становись, я кому говорю!
Бен послушался, еще крепче сжимая ее руку в своей.
— Не цепляйся за меня, просто стой.
И это приказание он успешно выполнил.
Донна ждала, прижавшись к забору. Грудь у нее ходила ходуном.
«Если останусь в живых, — пообещала она себе, — не выкурю больше ни одной сигареты. Или хотя бы стану меньше курить…»
Она не слышала ничего, кроме собственного учащенного дыхания.
Запустив руку в карман куртки, Донна проверила, все ли на месте. Да. Хорошо. Потом вытащила небольшой цилиндр и крепко сжала его в кулаке.
И тут она услышала их, услышала топот ног по щебеночной дороге, заглушавший даже ее хриплое дыхание. Сейчас или никогда. Второго шанса не представится.
Когда подбежал первый из них, она даже не стала смотреть на него, даже не попыталась его узнать — просто вытянула руку с газовым баллончиком и нажала на клапан.
Что произошло, он понял не сразу, но, как только прошел первоначальный шок и началась адская боль, запрокинул голову и впился пальцами в собственные глазницы. Упал на колени. Кричал, задыхался.
В этот момент подбежал второй. Она уже готова была выпустить в него такое же едкое облако, но он ее опередил: оценил ситуацию, решил, что не позволит так с собой обращаться. Глядя ей в глаза, обуреваемый гневом, он одним ударом выбил баллончик у Донны из рук.
И ринулся на нее.
Он улыбался. Она была полностью в его распоряжении.
Так ему, во всяком случае, казалось.
Донна слышала, как бешено бьется сердце, и боялась, что ее грудь в любой момент просто возьмет и взорвется. Настал час для плана Б. Она вытащила из кармана кухонный нож.
Крепко стиснула его, ощущая выемки на рукоятке. Она видела, как свет отражается от длинного острого лезвия.
Не было времени на размышления. Один бросок — и все. Изо всей силы. Мгновенно.
Он замер, опешил, окаменел. Кровь сочилась сквозь белую ткань рубашки, стекала с левого плеча к ремню. Он удивленно посмотрел на Донну, которая опешила не меньше его. Она еще не понимала, что именно она это сделала. Что она несет за это ответственность.
Но шок довольно быстро миновал, когда она поняла, что не остановила, а лишь приостановила его. На время. Выиграла несколько секунд. Тогда она нанесла второй удар. Теперь уже кровь хлыстала, била фонтаном, и ткань багровела на глазах.
Донна посмотрела на нож, затем на мужчину, стоявшего перед ней. Тот опустился на одно колено, пытаясь нащупать хоть какую-нибудь опору. Он больше не улыбался; за считаные мгновения растерянность успела смениться потрясением, потрясение — ужасом. В его глазах читался страх. И Донна ощутила прилив сил. Теперь она понимала, каково это — быть мужчиной. Она познала вкус власти — новый, незнакомый прежде вкус. И он чрезвычайно ей понравился.
Она снова взглянула на нож. Ей хотелось еще раз его полоснуть, и еще, и еще, пока от него не останутся лишь клочья окровавленной кожи. Пусть отвечает. Пусть поплатится за долгие годы мучений, которые она терпела от мужского племени.
Нож снова полетел ему навстречу, но он увернулся — и рука ее замерла. Она вспомнила, зачем это делает. Вспомнила, что преследует определенную цель.
— Давай сюда ключи от машины. Живо!
Адреналин в крови заставил ее повысить голос.
Он послушно швырнул связку на землю.
— Бери ключи, Бен.
Мальчик, о котором она едва не забыла, стоял, закрыв лицо руками и дрожа от страха.
— Это плохие дяди, Бен, — увещевала она его. — Они хотят сделать нам больно. Мы должны это сделать. Давай же.
Он не шелохнулся. Не мог.
— О господи! — пробормотала она, нагибаясь за ключами. — А теперь кошельки. Меня интересует только наличка.
Ни один ни другой не сдвинулись с места, лежали и стонали.
— А ну, живо!
Она взмахнула ножом. Сработало.
Они полезли в карманы, бросили кошельки на землю. Она достала из обоих наличные; пересчитывать не стала, но прикинула по весу, что там должно быть не меньше пары сотен.
— Трубы.
И снова завидное послушание: два мобильных телефона перелетели через ограду.
— Все, — сказала она. — Пойдем.
Она схватила Бена за руку и потащила за собой. Весил он как гранитная глыба.
Когда они вернулись к своему дому, машина была на месте. Донна закинула мешок на заднее сиденье и велела мальчику сесть впереди. Он повиновался, словно маленький зомби.
Донна села за руль и тронулась. Еще никогда в жизни она не ехала так быстро.
ГЛАВА 37
Зазвонил телефон. И весь мир исчез, когда Учитель услышал голос на том конце провода.
— Тебе нельзя сюда звонить!
— Я знаю, — сказал Законодатель. — И я не стал бы этого делать без уважительной причины.
Учитель тяжело вздохнул.
— Ну что у тебя? Я думал, мы обо всем договорились. Мы же составили план.
— Да. Но ситуация изменилась. В мгновение ока.
Учитель обмер.
— В смысле?
— Полицейские узнали больше, чем мы рассчитывали. Они говорят с людьми, с которыми не должны говорить.
— А исправить это никак нельзя?
— Конечно, можно. Но на это нужно время. К тому же возникли новые трудности. Я имею в виду женщину, которая погибла.
— Несчастный случай.
— Да. Ее… скажем так, сожительница исчезла. И забрала мальчика с собой.
— Но она же…
— Мы не знаем, что она знает. Но риск — это роскошь, которую мы не можем себе позволить.
Учитель снова вздохнул.
— Лучше придерживаться первоначального плана. Пусть каждый занимается своим делом.
— Я согласен. Но можно же предпринять дополнительные шаги.
Учитель расслышал в его словах металл. Угрозу. И понял, что спорить бесполезно.
— Какие именно?
— Будем действовать как договаривались. В этом аспекте. — Законодатель перешел на заговорщицкий шепот. — Но наш друг Миссионер, похоже, выполнил свою последнюю миссию.
