Гласс растерянно помотал головой.
— Вы же велели мне одеваться элегантнее, сэр. По-моему, твидовый пиджак и бабочка — это весьма элегантно. Сейчас модно так одеваться. Насколько я знаю.
Гласс поджал губы, из которых, казалось, разом отхлынула кровь.
— Ты что, издеваешься надо мной?
— Отнюдь, сэр. На брифингах для прессы будет очень хорошо смотреться. Журналисты придут в восторг.
Лицо Гласса покраснело — таким неприятным оттенком обычно наливаются сердечники непосредственно перед инфарктом. «Ну, лучшего места для инфаркта и не найти», — подумал Фил. Гласс, даже не пытаюсь улыбнуться, придвинулся к нему вплотную.
— Журналисты, значит, в восторге будут, да? Нет, не будут, детектив-инспектор. Не будут. — Он понизил голос до жутковатого шепота. — Потому что ты не попадешь ни в один объектив. И я больше не поручу тебе ни единого дела в своем отделе, понял? Ты отстранен от службы. И приказ подлежит незамедлительному исполнению.
Фил почувствовал, что тоже начинает злиться. Он понимал, что лучше будет сдержаться, но понимал и то, что это невозможно. Нет, Гласс зашел слишком далеко.
— На каком основании?
Гласс наконец улыбнулся, но отнюдь не дружелюбной улыбкой.
— Я думаю, ты и сам понимаешь, на каком основании. Ослушание. Несоблюдение субординации. Профессиональная несостоятельность, халатность. Нарушение процессуальных норм. Для начала сгодится?
Фил сделал шаг навстречу. Гласс отпрянул.
— Ерунда. И вы сами это прекрасно знаете. Мне достаточно позвонить начальнику в Хелмсфорд, он меня знает. Он меня отстоит.
— Да, но ему тоже нужно соблюдать субординацию. Он обязан будет рассмотреть мою жалобу — за ним, знаешь ли, тоже следят. И свой пост ему дороже твоего.
— Значит, все?
— Именно.
Губы Фила расплылись в ядовитой усмешке.
— Значит, поскольку я больше не являюсь сотрудником внутренних органов, я могу сделать вот это…
И он занес кулак для удара.
Гласс даже бровью не повел.
— Я бы на твоем месте хорошенько подумал, прежде чем бить главного инспектора.
— А почему? Вы больше не мой начальник, я этим делом уже не занимаюсь.
— Меня беспокоит исключительно вопрос твоей безопасности, детектив.
— Моей безопасности?
— Да. Если ты меня ударишь, я запросто тебя убью.
Ледяной, невозмутимый взгляд. Сомневаться в серьезности его намерений не приходилось.
— Я читал твое личное дело, Бреннан, и знаю, что у тебя уже бывали такие случаи. Знаю, что ты бил офицеров выше себя по званию, и все сходило тебе с рук. Этот удар — я лично гарантирую — тебе с рук не сойдет. Только тронь меня хоть пальцем — и это будет последний твой поступок в этой жизни.
Фил молча смотрел на него.
Гласс улыбнулся.
— Так-то лучше. А теперь ступай домой. У настоящих полицейских много работы.
Фил вдруг понял, как же нелепо он, должно быть, выглядит с этой бабочкой на шее и с этой слепой яростью внутри. Ему очень хотелось врезать Глассу. Очень.
Гласс рассмеялся.
— Не стоит. Ударишь — ляжешь. И больше не поднимешься.
Из-за угла вышла Анни и остановилась как вкопанная.
— Босс, что… что происходит?
Фил попытался вымолвить хоть слово, но не смог.
— Я только что освободил детектива-инспектора Бреннана от занимаемой должности, — заявил Гласс. — Теперь будете докладывать лично мне, констебль Хэпберн. Вопросы есть?
— Какого черта? Он что, рехнулся? — спросила она у Фила.
— Продолжайте в том же духе и станете следующей, — прошипел Гласс.
Анни попыталась взять себя в руки, и главный инспектор не мог не заметить эту попытку.
— Уведите его, — скомандовал он и ушел. Даже по спине было ясно, насколько он напряжен.
Анни взглянула на Фила.
— И что это за наряд, интересно знать?
— Бабочка, — со вздохом сказал он. — Мне показалось, что это удачная идея. — Он снова вздохнул и, повернувшись спиной к удаляющемуся Глассу, прошептал: — Со мной что-то происходит…
Но ответить Анни не успела: из палаты мальчика донесся странный звук. Фил сразу узнал его. «Нет, — пронеслось в его голове, — на хлопок в цилиндре двигателя это не похоже, это просто такое клише». За этим звуком последовал другой — крик.
Они переглянулись.
— Это…
— Сюда! — скомандовала Анни. — Быстро!
Она побежала за угол, Фил — за ней. Дверь в палату мальчика стояла нараспашку. Внутри было темно.
— Я же отошла всего на минуту, — пробормотала Анни. — С ним оставалась Дженни Свон, психолог. Он должен быть…
Она замолчала, едва они переступили порог палаты. Дженни Свон лежала на полу без движения. У головы ее уже скопилась лужица крови. Мальчик сидел на кровати, глубоко вжавшись в изголовье, и кричал что было мочи. Кричал, как в последний раз.
Перед ним стоял мужчина, которого Фил раньше не видел.
Поняв, что он тут не один, мужчина развернулся.
— Ни с места! — рявкнул он. — Не подходите! Я не шучу!
И тут Фил увидел пистолет.
ГЛАВА 66
Микки откинулся на спинку кресла, сложив руки на затылке. Потянулся. Почувствовал, как сходит напряжение в мускулах — в руках, по бокам. Напрягся, снова потянулся. Сделал глубокий вдох, выдохнул. Расслабился.
Он ненавидел бумажную работу. Терпеть ее не мог. Презирал. Некоторые люди — к примеру, Милхаус — были прирожденными канцелярскими крысами. Им бы только сидеть перед монитором, странствовать по виртуальному миру цифр и фактов, искать там конкретное, зримое. Микки так не мог. Он был создан для решительных действий. Да, стоило признаться в этом во всеуслышание, и его могли принять за безмозглого качка — из тех, что идут добровольцами в группы по разгону демонстраций. Но это была правда. Демонстрации разгонять он бы, конечно, не пошел и полицейских из этого отряда недолюбливал. Но сам экшн… Ловить воров, гоняться за преступниками… Настоящая, словом, полицейская работа. А не сидеть за компьютером, пока глаза не повылазят.
Но он узнал кое-что интересное. Надо признать, времени зря он не потратил.
Уже что-то.
К тому же находиться в офисе стало гораздо приятнее, когда ушел Гласс. Микки настороженно относился к нему еще до той беседы на парковке. Интуиция подсказывала, что доверять главному инспектору не стоит. Он ему попросту не нравился. А «недоверие» и «антипатия» для Микки часто были словами-синонимами.
Но слова Гласса не шли у него из головы. Может, он прав? Может, Микки слишком сблизился с Филом и это негативно скажется на его карьере? Он покачал головой. Не время думать о таких вещах.
