А вот Гарднер подействовал на нее успокаивающе. Не зря все-таки его так высоко ценили. То, что он оставался настолько же моложав и красив, как и тридцать лет назад, заставляло замирать сердца всех женщин, которые помнили его с давних пор, даже с детства. Помогало им вновь ощутить себя молодыми. В полумраке кинозала каждая любовавшаяся им женщина вспоминала, как любовалась им раньше и как молодо и свежо тогда выглядела. Его кошачья грация и безупречные манеры словно счищали с женщин ржавчину времени.
Да, именно благодаря Гарднеру Джослин и вспомнила про Мередита Хаусмана. Ей бы самой это в голову не пришло, но даже сейчас она не мчалась бы через пустыню к Мередиту, если бы единственной целью ее поездки было желание обрести в его объятиях утешение, в котором она (хотя сама отказывалась себе в этом признаться) остро нуждалась. Нет, влекло ее к Мередиту еще и чисто журналистское рвение. Хотя она и предвкушала встречу с ним не только как журналистка. Блаженство, которое испытывали другие женщины в присутствии стареющих идолов вроде Гарднера или Хаусмана, Джослин ощущала сильнее, поскольку ее переживания не только рождались в воображении, но и достаточно ярко воспроизводились в памяти. Джослин давно приучила себя не быть сентиментальной и не доверять сентиментальным чувствам или воспоминаниям. Но все же, оставаясь женщиной, она не могла заставить себя забыть, что в свое время Мередит Хаусман был ее любовником.
Приспустив боковое стекло, Джослин подставила лицо под струи жаркого воздуха пустыни. Щурясь под ярким солнечным светом, она задумчиво разглядывала ленточку шоссе, которая постепенно суживалась, а потом и вовсе терялась в бескрайней голой равнине.
Было уже почти шесть, когда Джослин добралась до Палм-Спрингса. Она остановилась в мотеле и позвонила Мередиту в гостиницу «Палм-Спрингс Билтмор». Телефонистка, выяснив, кто звонит, попросила Джослин подождать, пока она передаст мистеру Хаусману сообщение и узнает, согласится ли он говорить. В ожидании Джослин присела на кровать. Ей хотелось курить, но она не могла решить, может ли положить трубку и отойти, чтобы взять с туалетного столика сумочку, в которой оставила сигареты. Это займет всего несколько секунд. Потом она подумала, что могла уже несколько раз прогуляться до столика и вернуться обратно. Она уже решилась было отложить трубку и встать, как трубка вдруг ожила и знакомый голос произнес:
— Привет, Джослин, как дела? — Прекрасно. А как ты?
— Все хорошо, — ответил он.
— Я приехала, чтобы поговорить с тобой.
— Приехала? Ты здесь, в Палм-Спрингсе?
— Да, я здесь. — И она назвала мотель, в котором остановилась.
— Ты по-прежнему в «Пульсе»?
— Да, но только меня перебросили из Парижа в Лос-Анджелес. Я и сейчас работаю над статьей. О тебе и о твоей дочери.
— Понятно, — протянул Мередит.
Резкости в его голосе она не услышала. Скорее, в интонации прозвучали задумчивые нотки.
— Конечно, я могла позвонить тебе из Лос-Анджелеса, — сказала Джослин, — но мы уже столько лет не виделись. Вот я и решила, что позволю себе на денечек вырваться из смога, махнуть через пустыню и поужинать с тобой. Или выпить по коктейлю. Как удобнее.
— Да, давай поужинаем. Ты можешь приехать ко мне в гостиницу? Скажем, часов в восемь.
— Прекрасно, я приеду. — Хорошо.
Она положила трубку, скинула одежду и пошла принимать душ. Но прежде чем пустить воду, остановилась перед зеркалом и придирчиво осмотрела себя. Задрала голову, чтобы не отвисал подбородок, потом глубоко вздохнула и выпятила грудь. Затем выдохнула, еще раз оглядела себя и ступила под душ. Воду она пустила обжигающе-горячую, которую едва могла терпеть.
В восемь Джослин позвонила Мередиту в номер из вестибюля «Палм-Спрингс Билтмора» и сообщила о своем приходе. Он сказал, что уже спускается. Джослин потратила уйму времени, чтобы хорошо выглядеть, оделась с особой тщательностью и решила дожидаться Мередита стоя. Сидящая женщина всегда выглядит менее элегантно, чем стоящая. Джослин же отдавала себе отчет в том, что не принадлежит к числу тех немногих счастливиц, которые сохраняют грацию и блеск даже тогда, когда привстают с кресла. Словом, она ждала стоя. Возможно, именно поэтому ей показалось, что прошел едва ли не час Она уже даже начала придумывать для Мередита возможные оправдания. Возможно, эта гостиница по планировке похожа на «Беверли-Хиллс» и Мередиту приходится плутать по бесконечным коридорам.
Когда Мередит, наконец, появился, оказалось, что оправдание у него и в самом деле есть, но вовсе не такое, какое ожидала Джослин. Мередит вышел из лифта вместе с молоденькой девушкой. Улыбка так и застыла на губах Джослин. Она бросила взгляд на свое отражение в зеркальной колонне и отметила, что выглядит замечательно. Но почувствовала себя последней идиоткой.
Мередит любезно представил журналистку своей даме. Джослин окинула Нони Грин изучающим взглядом, решила, что девчонка и впрямь настолько молода, насколько выглядит, и, конечно, задумалась, что бы это могло значить. Впрочем, гадать она не стала. Догадки частенько ее подводили, да и потом не стоило тратить на это время. Ближайшие полчаса покажут, что к чему.
Мередит повел обеих женщин в ресторан и заказал шампанское и коктейли. Потихоньку завязалась беседа. Потягивая шампанское, Мередит рассказал Джослин про съемки «Нерона» в Испании. Джослин объяснила, чем был вызван ее перевод из Парижа в Лос-Анджелес. Нони вежливо поинтересовалась: случалось ли Джослин уже бывать в Палм-Спрингсе и долго ли она собирается здесь оставаться.
Услышав «нет» в ответ на оба вопроса, Нони сокрушенно покачала головой и с улыбкой сказала:
— Как жаль, я бы показала вам город. Поводила бы по магазинам, познакомила с лучшим парикмахером… В одиночку вы бы на это полдня потратили.
Речь Нони лилась так плавно и гладко, что Джослин даже заподозрила, не подучил ли девчонку Мередит. Допив коктейль, Нони поднялась из-за стола, и в ту же секунду Мередит тоже встал. Нони поблагодарила его за приятно проведенное время и извинилась перед Джослин, сказав, что ее ждут на приеме.
— Я буду с нетерпением дожидаться выхода вашего фильма, — сказала Джослин. — До свидания, Нони. Желаю вам удачи.
— Спасибо, — ответила та и мило улыбнулась. — Надеюсь, что мы еще встретимся. До свидания, мисс Стронг.
С этими словами она обернулась к Мередиту, чмокнула его в щеку и зашагала к дверям. Джослин не поняла, что означало это «мисс Стронг»: проявление школьных манер или подчеркнутую холодность, но ломать голову не стала.
— Я бы, пожалуй, выпила еще шампанского, — сказала она. Когда Мередит минут десять назад предложил ей еще шампанского, Джослин отказалась, теперь же позволила себе расслабиться. Мередит тоже оживился. Возможно, вечер еще удастся спасти, подумала Джослин.
Совершенно естественно и как бы между прочим она перевела разговор на интересующую ее тему.
— Не подумай, что спешу узнать все, что мне надо, чтобы мы могли потом спокойно понаслаждаться обществом друг друга, — сказала она. — Просто по-другому нельзя. Ведь я даже не могу спросить тебя «Как твои дела?», не держа в уме, что должна получить материал для статьи. Так что лучше начать. Тогда нам не придется опасаться запретных тем и…
