В ресторане, среди других туристов, обнаружились трое «карпухинских» мужчин – Эдик Тавлай, Антон Куперович и Сема Хворобок. Тоня вслед за Варей приветливо с ними поздоровалась и гордо прошла мимо. Ее красивая юбка шелестела и обвивалась вокруг лодыжек. Каблуки новых сапожек весело цокали по полу. Все трое предполагаемых «преступников» с любопытством проводили Тоню взглядом.
– Посмотри, они все, как один, обратили на тебя внимание, – вполголоса сказала Варя.
– Когда я фигурно постригла своего пуделя и вывела на улицу, на него тоже все обращали внимание, – запальчиво возразила Тоня.
Куперович и Хворобок, оказавшиеся к ним лицом, то и дело вскидывали глаза и, словно невзначай, окидывали девушек взглядом. Эдик, который сидел спиной, ни разу не обернулся. Было трудно сказать, есть ли среди этих троих тот, кто сначала вонзил в Тонино сердце нож, а потом еще несколько раз провернул его в ране.
Несмотря на, так сказать, бурную ночь, Варя чувствовала себя свежей и отдохнувшей. И теперь она уже не могла не думать о Глебе и о провале их вчерашнего свидания. Как все глупо вышло! Словно по Вариному заказу, судьба сама распорядилась их с Глебом отношениями. Наверное, нужно все-таки объясниться. Невозможно же сделать вид, что вчера ничего не случилось.
– Я сейчас лопну, – заявила Тоня, доедая пятый блинчик с яблоками. – Повара не должны готовить столько вкусных вещей с самого утра. Потому что хочется прямо после завтрака лечь спать.
– Дома будешь спать, – проворчала Варя, которой, наоборот, кусок в горло не шел. – И вообще… У влюбленных обычно нет аппетита. А ты прямо какая-то аномалия.
– Заедаю свою грусть, – подтвердила Тоня. – Кстати, я собираюсь сегодня снова пройтись по магазинам. Что бы ни случилось, но я твердо намерена изменить отношение к своей внешности. Все психологи советуют в первую очередь полюбить себя. Вот я и решила любить себя и баловать.
– Это правильно. – Варя обрадовалась, что Тоня не зовет ее с собой. Она совершенно не хотела становиться спутницей чужих отношений. Влюбленным же, как известно, требуется слушатель, готовый вникать во все нюансы их переживаний.
Прихватив с собой яблоко, Варя отправилась в номер, достала косметичку и уселась перед зеркалом, собираясь заняться улучшением свой внешности. К Глебу лучше отправляться во всеоружии. То, что он ее не ищет с самого утра, не звонит по телефону, конечно, наводит на определенные мысли. Возможно, он смертельно обижен? И как тогда поступить? Мириться любой ценой? Примирение может далеко их завести.
Когда постучали в дверь, Варя подпрыгнула на стуле, выронив баночку с кремом. Потому что стук был громким, нетерпеливым, даже требовательным. По ее мнению, Глеб не стал бы ломиться в номер, даже если сильно разозлился из-за ее вчерашнего бегства. Ведь она действительно бежала. Бежала, воспользовавшись подвернувшейся возможностью.
Варя вскочила и подошла к двери. Спрашивать «кто там?» было глупо, и она сразу же открыла. На пороге стоял Ярослав Карпухин с перекошенным лицом. Встрепанный и небритый. Небритый! Ни разу в жизни Варя не видела его таким… домашним. Впрочем, и таким злым тоже. Его голубые глаза полыхали, словно воспламенившийся вопреки законам физики лед.
– Хорошо, что ты еще не скрылась, Тучина, – зловещим тоном сказал он. – Дай-ка мне пройти.
Отпихнув хозяйку плечом, он ворвался в номер и швырнул на кровать газеты, которые принес с собой. Они веером разлетелись по покрывалу.
– Почему ты кричишь? – спросила Варя, не зная, удивляться ей или пугаться. – Что случилось?
– Что случилось? – словно эхо, откликнулся Ярослав. – А ты не знаешь? Вся утренняя пресса забита твоими фотографиями. Вместе с этим Чандлером.
– Не может быть!
Варя попыталась понять, испугало ее это или обрадовало. Но уж взволновало точно.
– Оказывается, ты та еще штучка! Жаль, я тебя раньше не раскусил.
– Женщина должна быть для мужчины загадкой.
– Вот-вот, загадкой, Тучина, а не интегральным уравнением. Ты хотя бы понимаешь, что дискредитируешь фирму, в которой работаешь? – продолжал кипятиться Ярослав. Схватил одну из газет и потряс ею перед Вариным носом. – «Филипп Чандлер забирается к своей возлюбленной через окно», – процитировал он. – «Русская переводчица и австралийский рок-певец собираются пожениться в Лас-Вегасе», «Влюбленные скрывают свои отношения».
– Зачем? – спросила Варя ошарашенно.
– Что – зачем?
– Зачем влюбленным скрывать свои отношения?
– Откуда я знаю! – огрызнулся Ярослав. – У меня, веришь ли, нет желания углубляться в тонкости твоих романов.
– Это самая настоящая газетная утка! – воскликнула Варя.
– Серьезно? А фотография, где рок-звезда балансирует на карнизе, пытаясь забраться в твое окно? Может быть, скажешь, это фотомонтаж?
– Он не знал, что это мое окно, – продолжала оправдываться Варя. – Он постучал в первое попавшееся. Не помню, по какому случаю этот тип вообще оказался на карнизе…
Мысль о том, что она стала причиной откровенного недовольства босса, была Варе неприятна.
– В первое попавшееся, говоришь? – нехорошо усмехнулся тот. – А что тогда означает записка?
Ярослав выхватил из россыпи газет еще одну и, бурно зашелестев страницами, нашел нужный разворот:
– Записка, которую Чандлер передал тебе в холле? Тут целая серия фотографий. Вот он что-то передает тебе возле конторки, а вот ты в лифте разворачиваешь бумажку. Здесь есть увеличенный снимок, все отлично видно. Если ты не в курсе, я умею читать по-английски!
– И каким же образом несколько проходных статеек в местной прессе могут повлиять на репутацию нашей фирмы? – Варя старалась быть ехидной, но получалось, кажется, не слишком хорошо.
– Да вот так вот и могут! – огрызнулся Ярослав. – Я всегда полагал, что ты – самая дисциплинированная, самая правильная и порядочная девушка в коллективе. А ты…
Варя почувствовала, что ее щеки начинают наливаться жаром:
– А что я?!
– Мало того что ты, как малолетка, строишь глазки знаменитостям, ты еще ухитряешься и внутри коллектива сеять смуту! Ты охмуряешь Глеба и делаешь это совершенно беззастенчиво. А ведь еще недавно кто-то сходил с ума по смазливому Владику!
Варя чуть было не задохнулась от возмущения.
– Какая тебе разница, кого я охмуряю? – тонким голосом спросила она. – У нас, между прочим, каникулы! А я, между прочим, взрослая и могу делать, что мне заблагорассудится. К работе это не имеет никакого отношения!
– Ну конечно! – иронически протянул Ярослав. – Ты деморализуешь моего заместителя, ясно?
Варя набрала в грудь побольше воздуха и неожиданно для себя самой ляпнула:
– А почему ты решил, что это я его охмуряю, а не наоборот?
