Но вот однажды Серафима нашла на верхней полке шкафа красный кружевной бюстгальтер, в чашечках которого могли бы легко разместиться две маленькие дыни.
– Что это такое? – ошарашенно спросила она у Куракина, который явился домой в надежде на ужин и любимую теплую ванну с морской солью, миндальным маслом и вишневой пеной.
– Это было еще до тебя, – без смущения ответил тот, забирая у Серафимы бюстик и небрежно засовывая его в ящик комода, где хранилось его собственное нижнее белье. – Не бери в голову.
На следующий день Серафима провела в квартире обыск. У Куракина имелось множество платяных шкафов: он страсть как любил красиво одеваться и тратил на шмотки несметное количество денег. Тут же выяснилось, что до нее здесь жили голубые трусики сорок четвертого размера, плиссированная юбка сорок восьмого и комбинация, явно принадлежавшая топ-модели. Комбинация была узкой, как чулок, и могла бы подойти Серафиме, если бы той удалось вырасти примерно на метр.
Стало ясно, что еще недавно Куракин вел весьма и весьма свободный образ жизни. Серафима позвонила Миле Громовой и поделилась своими сомнениями:
– Наверное, я зря выманила у Андрея ключ от его квартиры.
– Почему это? – заинтересовалась подруга странным голосом.
Создавалось впечатление, что она разговаривает сквозь стиснутые зубы. Серафима живо представила закройный стол с разложенной на нем тканью, а рядом Милу, у которой изо рта торчат разноцветные головки булавок. Много раз она заезжала к ней на работу, и такая картина была привычной.
– Он человек свободной профессии, привык распоряжаться собой. Как выяснилось, до меня у него бывали женщины…
– Да что ты говоришь? – саркастически пропела Мила. – Вот какая незадача. Хочешь вернуть ему ключи и возможность отрываться по полной программе?
– Нет, ты что? Он больше не будет отрываться. У нас с ним все серьезно. Думаю, скоро он сделает мне предложение.
– Тогда что вдруг на тебя нашло?
– Понимаешь, в умных журналах пишут, что на мужчин нельзя надевать строгий ошейник, они от этого звереют. Андрей должен чувствовать мое доверие. А я на него, получается, давлю. Он уходит на работу – я дома. Он приходит с работы – я снова дома. Так ведь можно подумать, что тебя загнали в ловушку еще до свадьбы.
– Полагаешь, если ты смоешься из его квартиры, он вернется домой с работы, не застанет тебя и внезапно ощутит утрату? – Мила избавилась от булавок, и голос ее обрел силу и звучность.
– Я на это надеюсь. Да было бы тебе известно, у нас абсолютная гармония.
– А всякими глупостями вы часто занимаетесь?
– Какое тебе дело? – буркнула Серафима. – Не обязательно все время заниматься глупостями. Можно просто спать вместе, крепко обнявшись, и чувствовать необыкновенное единение друг с другом.
– Сима, ты со своими штучками меня с ума сведешь! – воскликнула Мила.
– С какими такими штучками?
– Со своими идиотскими порывами обниматься, целоваться и раздирать себя от страсти на кусочки. Забудь всю эту чушь.
– Какая же это чушь? Для меня все это дико важно. Я ради этого, можно сказать, и на свет родилась: любить кого-нибудь так, чтобы у него дух захватывало. Чтобы он сам себе завидовал, что его так любят.
– М-да… Жаль, декабристы в стране закончились, – с сожалением заметила Мила. – Слушай, хоть это и не в моих интересах, учитывая возможную денежную потерю… Я имею в виду наш спор… Но вот что я тебе скажу: не отдавай ключи обратно. И вместо того, чтобы скакать по квартире с метелкой для пыли, лучше поскорее устройся на работу. Вся дурь из тебя мигом выветрится, а Куракин станет по тебе скучать вечерами.
– Думаешь? Кстати, мне уже звонили из агентства. Сегодня как раз иду на собеседование.
– И кому на сей раз требуется секретарь?
– Директору мебельной фабрики. Прямо не знаю, как одеться…
– Только не вздумай лезть в какие-нибудь стратегии, – пригрозила Мила. – Тебя на курсах учили одеваться, как положено.
– Ну да, ну да, – проворчала Серафима. – Нас многому учили. Два базовых языка и один экзотический, компьютер в совершенстве, стенография, этикет, постановка голоса, пластика. Да я с такими данными могу претендовать на английский престол. Если принц Уильям внезапно женится на мне, уж я его не посрамлю.
– Короче говоря, – не слушала ее Мила, – надевай свой серый костюм и туфли из крокодиловой кожи. И не вздумай мазать губы своей чудовищной красной помадой. Хоть раз сделай, как я говорю.
– Да ладно, ладно, сама все понимаю.
– И еще, Сима. Запомни: новый босс для тебя – табу. Считай, что он не мужчина, а действующая модель робота.
– С ума ты сошла? – вознегодовала Серафима. – Зачем мне сдался новый босс, когда у меня есть Андрей?! Телезвезда, красавец, обаяшка! И уже почти что женат на мне.
– Думай о том, как закрепиться на рабочем месте. Делай все, что можешь, и даже больше того.
– Зачем это?
– Тебя будут ценить, и ты почувствуешь радость жизни, – наставительно пояснила Мила.
– Я чувствую радость, когда мне вовремя выплачивают зарплату. И вообще: не учи ученую. Я же не обучаю тебя пришивать хлястики, вот и ты не перечисляй мои служебные обязанности. Погорелов ко мне никогда претензий не имел. До тех пор, пока я ему в любви не объяснилась.
Распрощавшись с Милой, Серафима довольно быстро собралась, выполнив все данные ей рекомендации, и отправилась в офис, адрес которого ей указали в агентстве. Почему-то она была уверена, что на эту работу ее обязательно возьмут. «Раз уж начало везти, – имея в виду Куракина, подумала она, – то будет везти во всем». Чтобы мысль стала материальной, ее необходимо было закрепить. Поэтому Серафима взяла с собой большую сумку, в которую уложила универсальный набор секретаря – диктофон, блокнот, несколько ручек, препарат для чистки оргтехники, мыло и салфетки, а также две чашки с блюдцами, чайные ложки, заварку, сахар и маленький дорожный электрический чайник. Сверху бросила лимон, сбоку втиснула небольшой пластиковый поднос с панорамой Таллина и застегнула сумку на «молнию». Не повезет – не рассыплется, оттащит все это добро домой. А если повезет – что же, до вечера без чая сидеть?
Неизвестно, где находилась сама мебельная фабрика, но офис располагался в уютном переулке неподалеку от метро, что являлось несомненным плюсом для рядового сотрудника. Серафима, размашисто шагая, дошла до центрального входа и, оглядевшись по сторонам, проникла внутрь. К стене подъезда были пришпилены листы бумаги с нарисованными стрелками. Стрелки указывали на второй этаж, и Серафима послушно поднялась по лестнице.
Ее глазам предстал длинный коридор, отделанный светлым ламинатом и пластиком. Одинаковые двери с цветными окошками располагались слева и справа. Она уже хотела было заглянуть в первый попавшийся кабинет, как вдруг прямо перед ней возник черноволосый мужчина в костюме с иголочки и с идеальным пробором в черных волосах.
