В самом деле, поперек дороги возвышался основательный забор
с железными воротами. Мазур притормозил и посигналил. Из дощатого домика слева,
за воротами, не спеша вышел босой субъект в камуфляжных брюках, застиранной
тельняшке и определенно форменной фуражке. Кокарда, правда, Мазуру была
незнакома – что делать, в последние годы поменялись чуть ли не все до единой
эмблемы, от почтальонских до железнодорожных. Да и погон нового образца
развелось столько, что смотришь-смотришь, но так и не поймешь: то ли румынский
полковник, то ли отечественный таможенник в гораздо менее авантажном звании…
Распалась связь времен, уныло выражаясь вслед за классиком.
Босоногий страж ворот не спеша вышел в калитку, приблизился
к машине и обозрел прилаженный у лобового стекла пропуск, вслед за чем с тем же
непроницаемым видом воззрился на Катю, на Мазура, снова на Катю и в заключение
– опять на пропуск. Определенно чтобы показать, что индивидуум он независимый и
облеченный кое-какими полномочиями, поскреб редкую бороденку с таким видом,
словно определил уже, что пропуск злодейски подделан и пора высвистывать на
подмогу залегший в кустах спецназ лесничества (ничего удивительного, при
нынешнем повальном увлечении спецназами таковым, того и гляди, и лесники с
рыбоохраной обзаведутся). Мазур, в свою очередь, уставился на него с
философской угрюмостью во взоре.
Дуэль взглядов продолжалась не особенно долго – очень быстро
бородатому надоело валять ваньку, он подошел к воротам и с лязгом откинул
засов, – но распахивать их не стал, посчитав это, должно быть, ниже своего
достоинства. Молча удалился в домик.
Мазур, человек не гордый, в два счета управился со
створками, провел машину и снова захлопнул ворота. Сел за руль и, не дожидаясь
распоряжений, поехал вверх по дороге, – поскольку каких-либо других
маневров выполнить было решительно невозможно.
– Слева будет прогалинка, – сказала Катя. – Там и
остановимся.
– Эта?
– Ага.
Мазур свернул влево, съехал с асфальта и заглушил мотор.
Сказал:
– Судя по некоторым наблюдениям, не было за нами хвоста?
– Вот именно, – ответила Катя. – Мелочь, а
приятно… Пойдемте.
Она первой стала неспешно подниматься по бледно-желтой,
кое-где покрытой вылезшими на поверхность корнями сосен земле, за многие годы
утоптанной тысячами ног до полной бесплодности. Впереди вздымались высоченные
серые скалы, этакие слоистые параллелепипеды вроде исполинских кирпичей, из-за
своей диковинной формы показавшиеся на какой-то миг творением человеческих рук,
а то и залетных инопланетян, что, разумеется, было полной чепухой. Стояла
покойная солнечная тишина, птиц почти не было слышно.
– И что дальше? – спросил Мазур, когда они оказались в
двух шагах от высоченной скалы.
– Будем ждать, – пожала плечами Катя, безмятежно
усаживаясь в своих светлых брючках на бурый ствол поваленной сосны. –
Начальство не опаздывает, а задерживается…
– Самарин? – напрямик спросил Мазур.
– Вы такой проницательный, Кирилл Степанович, я буквально
очарована…
Она сидела, опираясь обеими руками на ствол, откинувшись
назад, демонстрируя великолепную грудь под белой футболкой и улыбчиво
щурясь, – новое поколение, молодой кадр. Отношение к новому поколению у
Мазура было сложное, на одном полюсе, что греха таить, типичнейшее старческое
брюзжанье, на другом – пожалуй что, превосходство матерого волка. Но в одном
можно быть уверенным: те, кто прошел школу Лаврика, глотку перережут при
надобности без всяких сантиментов. Кому угодно. Пусть даже ножик будет держать
в руке этакое вот сексапильное создание с безмятежной улыбкой.
И все же… Кое-какие основания для оптимизма имелись. И
базировались они не на каких-то там убаюкивающих надеждах, а на точном анализе
ситуации и на том еще, что Лаврика он как-никак успел изучить за двадцать с
лишним лет…
Да и беленькая Катерина вовсе не выглядела хотя бы самую
чуточку зажатой – а ведь в ожидании определенных мрачных ситуаций даже человек
поопытнее ее держится так, что опытный глаз обязательно ухватит некие нюансы…
– По-моему, вы на меня уставились с ярко выраженным
сексуальным интересом, – протянула Катя, щурясь под солнцем.
Мазур усмехнулся:
– Даже если так и обстоит, неужели вы рассчитывали меня
смутить подобной репликой, милая Катерина? Старого циничного морского волка?
– Ну, а все-таки?
– Это самоутверждение, а? – спросил Мазур. –
Приятно ощущать себя объектом сексуальных вожделений старого циничного
адмирала, нет?
– А почему бы и нет?
– Моя дорогая, вы очаровательны, – сказал Мазур. –
Более того, вы откровенно сексапильны. Но я сейчас, право слово, думаю не о
том, что на вас нет бюстгальтера, а о другом совсем. О зависти. Я вам
откровенно завидую, вашему поколению, – вы, счастливцы, понятия не имеете
о том, что такое парткомы, месткомы и женсоветы. И о том, насколько порой могли
напаскудить…
– Да уж, – отозвалась девчонка с явственно читавшимся
превосходством. – Бог избавил…
– А вот этого не надо, – сказал Мазур задушевно. –
Этих вот ноточек превосходства. У нас, между прочим, было одно нешуточное
преимущество: за спиной у нас простиралась могучая империя, которую, что греха
таить, откровенно боялся весь глобус…
«Старею, – подумал он. – Точно, старею. Коли уж
начал распинаться о былом величии империи… которую, между прочим, ухитрились
просрать, в том числе и мы, а как иначе? Что-то мы сделали не так, знать бы
только, где и когда…»
На его счастье, мирный разговор оборвался по весомейшим
причинам: послышалось натужное ворчанье отечественного мотора, рядом с их белым
«Жигулем» остановилась бежевая «Волга» не самого последнего образца, и оттуда
вылез вице-адмирал Самарин собственной персоной, соответственно жаркой погоде
одетый легко, с некоторым спортивным уклоном, весь в белом, подобно герою
известного анекдота. Уверенно направился к ним вверх по склону – не бегом,
конечно, но достаточно быстро. Судя по энергичной походке, один из асов морской
контрразведки, умнейший человек, матерый убивец и гений деловой безжалостности
отнюдь не торопился выходить в тираж. Удобный случай порассуждать о неких
насквозь мистических закономерностях, согласно коим дольше всех живут (и дольше
сохраняют бодрость) как раз те хомо сапиенсы, трудами коих изрядное количество
братьев по разуму переселилось преждевременно в мир иной:
конструкторы-оружейники, маршалы и генералы, вояки с личными кладбищами…
Мазур встал с бурого ствола, легонько подобрался – как ни
успокаивай себя логично-оптимистическими рассуждениями, а с Лавриком никогда
неизвестно заранее…
– Ну, здорово, что ли, – сказал Самарин нейтральным, в
общем, тоном, протягивая ему руку. – Хорошо живется в Шантарске отпускным
адмиралам, я гляжу: солнышко светит, птички чирикают, девочки очаровательные
сопутствуют… Катюша, солнышко мое, ты посмотри тут, пока старики погуляют…
