«Это шанс, – подумал Мазур. – Это единственный
шанс. Или нет? Если Лаврика, обманутые его обликом, не связали и не обыскали…
Это шанс».
– Я уже говорил, что вербанул тут кой-кого, – спокойно
продолжал Ковбой, возвышаясь над Мазуром. – Помните? Я вам только не
сказал, Кирилл Степаныч, что вербанул почти всех. Кроме того,
разъединственного, который уже остывает помаленечку… Нынешний народец, знаете
ли, крепко выучен насчет жизненной выгоды. Покойный наш дядя Гвоздь был
человеком, внушающим уважение и страх, – но только при жизни. А когда он в
одночасье помер, то здравомыслящие люди моментально сообразили: нужно искать
нового покровителя. Так что с ними со всеми было совсем просто. Я и сам,
признаться, не думал, что так гладко пройдет: один-единственный прокол… В
общем, лагерь мой целиком и полностью. Ученые интеллигенты готовы служить не за
страх, а за совесть, Сеня Дерганый, бывший Гвоздев верный пес, –
аналогично. Китаезов никто не спрашивает, они как только узрели трещотки,
моментально решили соблюдать полный нейтралитет. Такие дела. Рации у вас, как я
уже убедился, с собой нет. А значит, вы у меня в руках, уж простите за
банальность. Все трое. Хоть на котлеты вас пусти, хоть на сексуальные утехи…
ну, насчет второго вы не особенно переживайте, это, ежели что, одной блондинки
касается, мы ж не педики… А хороша киса, хороша, хоть и старается меня
глазищами испепелить…
– Антоша, – сказал Мазур. – Я тебя умоляю, давай
без дешевых примочек. Говори прямо: что тебе стукнуло в буйну голову, что ты от
нас хочешь? Ты ж от нас чего-то хочешь, не просто решил напакостить… Что,
золото? Решил не испытывать судьбу и не дожидаться, когда его окончательно
откопают?
– Эх, Кирилл Степаныч… – печально вздохнул Ковбой. – Я
к вам со всей душой, я вас держу за оч-чень серьезного человека, а вот вы,
сразу видно, за шпанку мелкую меня держите… На вашем золотишке не сошелся
клином белый свет. Есть вещи поинтереснее. Ребята, – сказал он непререкаемым
командирским тоном, – идите проверьте там все, лагерь обойдите лишний раз,
что ли. Чтоб вас около палатки и близко не было, ясно?
Два его мордоворота вышли без пререканий, хотя и сгорали от
любопытства, сразу видно. Предусмотрительный Ковбой, однако, не спешил
пускаться в откровения. Он прорезал ножом дырки в двух стенах палатки,
посмотрел в них по очереди, обернулся к Мазуру:
– Порядок, смылись… – Он огляделся, придвинул рюкзак Мазура
и преспокойно на него уселся. – Вот теперь и поговорить можно, как
приличным людям… Кирилл Степаныч, не буду тянуть кота за хвост. Мне позарез
необходима эта ваша американская сучка, Верочка мнимая. Ну да, я знаю, что в
лагере ее нет, что она еще не вернулась, но это неважно… Где она, кстати?
– А я откуда знаю?
– Кое-что да знаете, – убежденно сказал Ковбой. –
С вами было четверо ореликов, а сейчас их трое… Я, конечно, не гений тайной
войны, но кое-что сопоставил в спокойной обстановке, информашки кое-какие
проверил, поанализировал… Судя по тому, что известно, этот ваш четвертый, как
его там, – ссученный. А? Вы его в походных условиях, надо полагать,
допросили – и бритвой по горлу, мне так представляется… Вы все здесь, и вещи
его здесь, а самого его нету… А? Кирилл Степаныч, я ж в десанте служил, в
разведроте, видывал виды, секретики щупал и обонял… Я вам не уркаган Гвоздь…
Чего-то вы из него непременно должны были выдоить. Где эта самая Вера?
– А черт ее знает, – сказал Мазур.
– Кирилл Степаныч, – мягко сказал Ковбой. – Вы
меня не злите, ладно? Я верю, что вы – мужичина крутой… а вот у этой милой
девочки ни вашего опыта, ни вашей твердости нету, и кожа у нее нежная, мне
отсюда видно… ишь, как напряглась, красивая, хорошо держится, но молоденькая
она еще, ей пострашней, чем вам…
– Короче, – хмуро сказал Мазур.
– Да ради бога. Вы, я надеюсь, не взяли себе в голову, что я
тоже работаю на янкесов и намерен эту вашу Веру отсюда героически спасти?
– Вот уж во что я не верю… – искренне сказал Мазур. –
Будь ты, сокол ясный, припутан, на тебя давненько бы вышли…
– Вот именно. Я не дурак с иностранными разведками
связываться, мне и так хлопот хватает…
– Тогда как все это понимать? – спросил Мазур.
Ковбой встал, снова выглянул в оба рваных отверстия, потом
для вящей надежности сходил к пологу и высунул голову из палатки. Вернувшись и
усевшись, понизил голос:
– Идеи у меня наполеоновские, Кирилл Степаныч. И насквозь,
мне кажется, реальные и достижимые. Вот так сидел я, сидел, думал я, думал – и
пришла в голову идея замечательной сделки… Признаюсь вам, как родному: решил я
взять вашу Верочку, упаковать в целлофан покрасивше и продать.
Мазур долго молчал, не веря ушам своим. Потом спросил
ошарашенно, плохо веря услышанному:
– Кому?
– То есть как это – кому? – немного удивился
Ковбой. – Не на Лубянку же! Продать ее, голубушку, ейным хозяевам, ЦРУ или
откуда она там.
Мазур долго молчал, от удивления даже не чувствуя боли в
придавленных собственной башкой руках и натертой наручниками шее. Потом
спросил:
– Дитя мое, ты, часом, умом не повредился?
– Кирилл Степаныч, да что вы такое говорите?! –
воскликнул Ковбой с некоторой обидой. – Скажете тоже… При чем тут
повреждение ума? Где вы тут видите повреждение ума и в чем? Совершенно
нормальная сделка. Продать эту паршивку ее хозяевам и получить за это хорошие
бабки. И все тут. Другие наркотиками торгуют, человеческими органами, дрянью
радиоактивной… Вы, уж простите, человек ранешний, затвердили одно: что шпионов
можно только ловить на благо государства… А зачем, если разобраться творчески?
Ну что будет, если ее поймает система? Ну выкачают из нее горстешку секретов,
ну повесят кому-то пару медалек, ну посадят ее потом на зону… а то и вышлют,
как Поупа, мы ж нынче люди гуманные… И всего делов. А так… Мы ее аккуратненько
берем. И передаем в их долбаное ЦРУ ультиматум: господа хорошие, шпионы
разлюбезные! Ежели хотите получить назад свою мартышку безо всякой огласки и
привала, будьте ласковы отслюнить миллион баксов. – И он повторил
мечтательно, обсасывая каждую букву, словно вкуснейший леденец: – Миллион
долларов… Миллионер, Кирилл Степаныч. Мне ради лимона баксов еще сто лет
придется горбатиться, а вам его вообще в жизни не видать, если не проникнетесь
новым мышлением, которое я вам предлагаю… Ну где же тут повреждение ума?
Согласен, идея сырая, во многом не проработанная. Я и не пытаюсь прыгнуть выше
головы, казаться умнее, чем я есть. Для того вы мне и нужны: в качестве, так
сказать, научного консультанта. Усекаете? Один я и правда, не справлюсь. А вот
если вы мне поможете, с вашим-то жизненным опытом… Есть шанс, и немаленький.
– Мать твою, – смятенно сказал Мазур. – Как ты это
себе представляешь, чадушко?
– А вот вы мне все и объясните в спокойной
обстановке, – усмехнулся Ковбой. – Как это проделать, чтобы комар
носа не подточил. Главное, мне так думается, – взять ее за жопу, а уж она
сама потом расскажет, как с ее начальством побыстрее связаться… Ну, а насчет
передачи денег – тут вам и карты в руки. Вы-то сможете так все организовать,
чтобы они нас не опрокинули… Ну? Неужели думаете, что я умом подвинулся?
