Высмотрев все, что требовалось, Мазур одним бесшумным рывком
перемахнул внутрь, не потревожив многолетних геологических отложений, достиг
дверного проема и прижался к стене.
Он уже не сомневался, что здесь обитает один-единственный
житель – тот, что наливался сейчас у ручейка студеной водичкой.
Из другого окна внутрь бесшумно приземлился Лаврик, встал по
другую сторону проема.
Дальнейшее было совсем просто – когда здешний обитатель
вошел, пошатываясь, тихо и беспрестанно постанывая сквозь зубы, они с двух
сторон аккуратненько взяли его в «коробочку». Задача оказалась даже проще, чем
предполагалось, – он был вялый и покорный, как набитая ватой кукла, Мазур
едва сграбастал его за здоровую левую и подсек, а он и повалился лицом вниз,
испустив жалобный стон. От него остро тянуло гноящимися ранами, слабостью,
полным психологическим надломом.
Лаврик следил за окнами-дверями. Мазур, не теряя даром
времени, перевернул пленного лицом вверх, осмотрел внимательнее. Судя по
исхудавшему, пышущему жаром лицу, незнакомца била лихорадка – рана крепенько
загноилась, температурка соответствующая, вон, даже жрать не может, в глотку не
лезет…
Судя по всему, его здорово зацепило то ли россыпью мелких
осколков, либо, что гораздо более вероятно, – картечным дуплетом, крупной
дробью. Незнакомец, такое впечатление, родился в рубашке – кости не задеты,
внутренности тоже, но загноилось качественно, грязь попала, медикаментов не
имелось, да еще перевязка сделана не стерильным бинтом, а собственным ношеным
бельишком…
Крепенько человеку досталось. И все равно Мазур не имел
сейчас права маяться ненужным гуманизмом. Он старательно обшарил пленного на
предмет наличия оружия, не обнаружив такового, чуть ослабил хватку, извлек нож
и выразительно поводил им под носом калеченого. Тот уставился на него круглыми
от боли, уже малость отливавшими сумасшествием глазами:
– Вы кто?
– А ты – кто? – спросил Мазур.
– Охотник…
– С автоматом? – фыркнул Мазур. – В двух
шагах от границы? Дичь, я смотрю, тебе попалась двуногая и весьма склочная, вон
как тебя разделала…
Приходилось идти ва-банк, не было времени играть в
психологию и хитрые подходы. Он попросту приблизил лезвие к лицу лежащего и
рявкнул:
– Где Гейша?
Тот явственно изменился в лице. И, вжимаясь затылком в
покрывавшую пол сыпуче-гнилую дрянь, спросил:
– Вы кто?
Причем, что характерно, вовсе не стал уверять, будто никакой
Гейши не знает, будто полагает, что гейши обитают исключительно в Японии, до
которой отсюда далековато… Судя по мимике, Мазур был на верном пути.
– Мы-то? – усмехнулся Мазур. – Мы – люди военные,
государственные, на службе находимся… Ты что-то не рад, я вижу?
– Только в присутствии адвоката… – прошелестел пленник.
– Ага, – сказал Мазур удовлетворенно. – Прекрасный
оборот речи, позволяющий делать многозначительные выводы… Через границу бегаем,
а? Культурно-исторические ценности злодейски на ту сторону переправляем?
– Ничего я вам без адвоката…
– Ты в кого такой дурень уродился? – почти ласково
вопросил Мазур. – Ага, сейчас я тебе адвоката приведу. Они в этих краях
табунами пасутся, только выйдешь за порог – а там одни адвокаты, сорок тысяч
адвокатов… С компьютерами и факсами, уписяться можно… – Он пытливо
присмотрелся к лежащему. – Хотя вид у тебя, дружище, и самый что ни на
есть похабный, но угадывается обремененный некоторым образованием интеллигент,
набивающий карманы краденым достоянием науки… Прав я? Сам вижу, что прав… Ты
свое положение оценил? Места вокруг насквозь нецивилизованные, ты уже, обормот,
гниешь качественно, а если я вдобавок возьмусь твой хилый организм ножичком
уродовать, вообще загнешься… Какие тут адвокаты, ордера и вообще цивилизация?
Некогда нам с тобой чикаться согласно уголовно-процессуальному кодексу…
Соображаешь?
– В больницу… – прошептал лежащий.
– Мысль довольно здравая, – сказал Мазур. – Только
чтобы заслужить вертолет и больницу с чистыми простынями, нужно очень
постараться. Мы не звери, служба такая… Короче, урод. Или ты запоешь, как
Шаляпин, или я из тебя ремней нарежу, а потом брошу здесь к чертовой матери,
даже не закапывая, звери обгложут…
– Не надо… В больницу… – попросил пленный, которому было
очень больно и очень страшно, дураку видно.
– Утром стулья, вечером деньги, – сказал Мазур, морщась
от идущего из импровизированных повязок запашка. – Я тебя даже перевяжу
собственноручно, медикаментами обработаю… Сначала – откровенный разговор, потом
– гуманное обращение, вертолет и больница… А?
– Вы кто?
– Тьфу ты, – с досадой сказал Мазур. – Третий раз
спрашиваешь, заладил… Спецслужба. На данный момент тебе этого хватит. Где
Гейша, я тебя спрашиваю?
– Ну что ты с ним возишься? – спросил Лаврик
недовольно. – Сними ты с него штаны и загони шомпол в жопу, кто нас будет
шпынять за превышение полномочий? Некогда с ним возиться…
Он говорил скучным, будничным голосом, словно речь шла о
сущих пустяках вроде штрафа за неправильный переход улицы, – и это, Мазур
отметил, произвело на пленного нужное впечатление.
– Ну, хватит, – сказал Мазур твердо. – Я пока
что добрый. А вон тот – злой. И если мы с тобой не договоримся по-хорошему, он
из тебя фарш навертит. Тебе что, жить не хочется, дурья голова?
Судя по тому, как подернулись влагой глаза пленного, жить он
хотел, и очень.
– Гейша на той стороне, – сказал он слабым
голосом. – В Монголии.
– И когда она должна вернуться? – спросил воспрянувший
духом Мазур.
Лежащий дернулся, издал какие-то странные звуки, нечто
среднее меж кашлем и рыданиями. Мазур не сразу и догадался даже, что это смех.
Ага, смех, вот именно…
– А вот хрен ее знает… – сказал раненый, лихорадочно блестя
глазами, оскалясь. – Может, и совсем не вернется. Ее монголы зацапали…
– Это как?
– У них тут стоянка по ту сторону, недалеко от границы…
Табуны гоняют… Позавчера какие-то обормоты сходили на ту сторону и угнали то ли
коров, то ли коней… Тут многие этим промышляют… Монголы шляются на нашу
сторону, а местные…
– Да знаю я про эти забавы, – нетерпеливо перебил
Мазур. – Ты о деле давай…
– Монголы, понятно, обиделись. Рванули на нашу сторону,
чтобы разобраться… Мы на них и напоролись… Объясниться не успели, они и не
стали бы слушать толком, пальба началась моментально…
– Где-то я их понимаю, – кивнул Мазур. – В таких
условиях особенно разбираться не станешь. Налетишь на первого, кто подвернется
под руку, особенно если учесть, что приличные люди здесь как-то не ходят, а
шляется всякая сволочь… Ну и?
– Ну и понеслось… Верку сграбастали. Толю тоже, утащили на
ту сторону… Я положил одного, а потом они меня зацепили… Ушел тайгой… Думал,
отлежусь и буду выбираться, только горит все, сил нет…
