Он неопределенно пожал плечами.
– А как же я? — разревелась Лялька.
Отец объяснил, что ее не бросит.
– Дурочка ты моя. Закончишь школу, получишь хорошую специальность, которая ТАМ тебя прокормит, — медсестры, или парикмахера, или массажиста — и тоже подашь на отъезд. — И жестко добавил: — Делать здесь нечего. Это ты четко должна понимать.
– А мать? — спросила Лялька.
– Не инвалид, — бросил отец. — Избавится от меня и еще жизнь свою устроит. Молодая баба. И раздражителя в моем лице не будет. Успокоится.
– Без тебя проживет, — сказала Лялька. — А без меня?
Отец пожал плечами:
– Захочешь — возьмешь ее с собой. Всегда есть выход.
– А если она не захочет уезжать, тогда как?
– Ну тогда это будет ее выбор. Запомни — выбор и выход есть всегда.
– Не всегда и не для всех. Только для таких уверенных, как ты, — грустно проговорила Лялька.
Она по-прежнему думала о Грише. Однажды собрались у Мити с Полей, разговоры были, как всегда, про отъезд.
– Сплошная диссидентщина, — смеялся Гриша и обнимал блондинку по имени Катя. Блондинка глупо хихикала и активно прижималась к Грише.
Лялька стояла на кухне и смотрела на темную улицу. Желтый фонарь отражался и отсвечивал в огромной луже.
– Грустишь? — Гриша подошел и обнял ее за плечи.
Лялька вздрогнула и повернулась к нему.
– А ты тоже уедешь? — тихо спросила она.
– Не с кем, — шутливо развел руками он. — А один я боюсь. Трус! — Он улыбнулся.
– Подожди меня, — прошептала Лялька.
Гриша внимательно и серьезно посмотрел на нее и кивнул. В кухню вошла пышногрудая Катя. Лялька отвернулась к окну.
Светик
Надо было срочно что-то делать. По утрам ужасно тошнило. Светик сосала конфеты «Взлетные», становилось немного легче. Слава богу, мать ничего не замечала — вся в своих кастрюлях и половых тряпках. У них остановился дальний родственник матери Славик — ждал комнаты в семейном общежитии, чтобы перевезти семью. Славик жил в Тюмени, был женат и имел годовалого ребенка и вновь беременную жену. В Москве он поступил в Академию внешторга, не без помощи, естественно, влиятельного родственника — отца Светика. Хотя и сам Славик был далеко не дурак — два языка, университет. Он был счастлив — впереди маячили переезд в столицу и командировка за рубеж.
Светик сообразила, что ей нужно сделать. Быстренько так сообразила. Главное — оказаться жертвой, тогда все пожалеют и простят. А если узнают, что по доброй воле, вот тогда хорошего не жди. Славик уехал на выходные в Тюмень. Светик лежала в постели и говорила, что ей очень плохо. Она засунула два пальца в рот, и ее вырвало прямо на ковер. Вызвали «Скорую» из ведомственной поликлиники. Врач долго ее осматривал, мял живот, мерил температуру. Потом вышел на кухню и объявил родителям, что скорее всего их дочь беременна.
Отец сжал плотно губы и заявил, что такого просто не может быть. При этом он гневно посмотрел на мать: недоглядела.
Мать дрожала как осиновый лист и приговаривала:
– Как же так, господи, как же так!
Врач вздохнул и развел руками.
Отец вышел с ним в коридор и попросил держать все в тайне — до выяснения ситуации. В смысле до окончательного уточнения.
Врач понимающе кивнул:
– Понимаю, понимаю, как же. У самого дочь подросток. Следим в четыре глаза.
Отец выдавил из себя улыбку:
– Я на вас рассчитываю.
– Если что — обращайтесь, поможем. А может, еще обойдется — ну, в смысле диагноза. Я тоже могу ошибаться, — заверил его врач. — Короче говоря, нужен хороший гинеколог, чтобы не травмировать девочку.
– Девочку… — усмехнулся отец и, тяжело вздохнув, протянул врачу руку.
Маман стояла у окна — к Светику зайти она не решалась. Отец толкнул дверь в комнату. Светик лежала на кровати, вытянувшись струной, глаза в потолок, остановившийся, застывший взгляд. Отец взял стул и подвинул к кровати.
– Допрыгалась? — спросил он.
Светик молчала.
– Ну, дело твое. И жизнь — тоже твоя. Если мозги куриные — так и проживешь. Как твоя мать. Только ей еще повезло. А повезет ли тебе — не знаю. Не уверен. — И он замолчал.
Светик тоже молчала.
– Что застыла? — со злостью спросил отец. — Сказать нечего?
Светик села на кровати и посмотрела на отца:
– Он домой днем приходил. После занятий, пообедать. Мать на рынке была…
– Кто — он? — не понял отец.
– Славик, — тихо произнесла Светик.
– Славик? — переспросил отец.
Светик кивнула и опустила глаза. Отец вышел из комнаты, хлопнув дверью. Мать, стоявшая под дверью, испуганно отскочила.
– Славик твой! — прошипел отец и замахнулся на жену. Она вжала голову в плечи и зажмурила глаза. Он сплюнул на пол и ушел к себе.
Славик приехал через два дня. Мать спряталась в комнате. Отец вышел в коридор.
– Что, сволочь? Не побоялся явиться?
Славик застыл и уставился на родственника.
– А что, Альберт Иванович, что-то случилось? — не понял он.
– Да нет, ничего, так, мелочи. Пил, жрал из моих тарелок, поступил куда надо не без моей помощи. Захотел жить красиво. А потом нагадил в моем доме.
– Я не понимаю, — прошептал испуганный Славик. — Пропало у вас что-нибудь?
– Совесть у тебя пропала. А у меня все на месте. Почти. Дочь вот беременна, а так все в порядке.
– А я-то тут с какого боку? — опять не понял Славик.
– В общем, так, — сказал Альберт Иванович. — Сажать я тебя не буду. Дочь жалко — по всей Москве разнесут. А так сел бы лет на восемь, и там с тобой быстро разобрались бы. А жизнь тебе сломаю — не сомневайся. Из Москвы уедешь сегодня же. Там, в твоем Мухосранске, тебя тоже ничего хорошего не ждет. Это уж я постараюсь — не сомневайся. В лучшем случае пойдешь метлой махать. В лучшем! Жене твоей тоже сообщим — ну, чтобы тебя, такого верного, обласкала.
Славик сел на банкетку, закрыл лицо руками и, раскачиваясь как маятник, повторял:
– Это не я, Альберт Иванович, клянусь — это не я. Да разве я бы посмел? Светка мне как сестра. — Потом поднял голову и сказал: — Позовите Светку. Пусть при мне скажет.
Альберт Иванович открыл входную дверь и выбросил на лестничную площадку чемодан Славика.
– Пошел! — крикнул он.
Сгорбившись, Славик вышел из квартиры.
Через неделю мать со Светиком уехали в Ярославль. Там, в центральной городской больнице, работала сестра Альберта Ивановича, как раз в отделении гинекологии. Светику сделали аборт. Через три дня они вернулись домой. Все осталось шито-крыто. Со справкой о перенесенном ОРЗ Светик спустя неделю пошла в школу. Чувствовала она себя замечательно. Немного погрустила — от Янека по-прежнему не было писем, но вообще-то это ее уже не сильно и беспокоило. Все в этой жизни, в конце концов, кончается, решила она. Сколько еще будет таких Янеков! С ее-то, Светиковой, красотой!
