– У меня даже нет вопроса о том, что можно брак не сохранить, – вдруг заторопилась Елена, и психолог стала ей активно неприятна. – У нас идеальный брак. Просто его немного занесло! Ой, знаете, все началось с того, что он поехал на деловые игры…
– Только не началось, а проявилось! Солома была сухой и облитой бензином, деловые игры поднесли спичку, – мягко предположила Карцева.
– Да нет же! Мы – классная пара, и эту придурь я из него выбью, – обронила Елена и тут же похолодела от собственных слов. – Ну, я хотела сказать, что ничего серьезного. Просто ему зачем-то нужен семейный психолог, и я согласна выполнить его каприз.
– Я готова к вам прийти. – Она полистала еженедельник. – В среду в девятнадцать. И рассчитываю, что вы, Елена, к этому времени осознаете, насколько серьезна ваша ситуация!
– Боже мой, да вы меня просто зомбируете! – вспыхнула Елена и подумала, на кой она пришла к этой суке Карцевой, которая занимается гипердиагностикой.
– Хочу напомнить, что стоимость времени моего консультирования никак не связана со сложностью ситуации, так что у меня нет стимула драматизировать то, чего нет, – словно прочитала ее мысли Карцева. – Но чтобы мы сэкономили время, подготовьтесь к нашей встрече.
– Как?
– Оба напишите на бумаге список претензий… Только аккуратней, а то у вас сейчас плохо наводится резкость…
Елена шла по улице и понимала, что «резкость» не наводится в принципе. Думала про то, что Карцева несла полный бред. И вообще психология – это не наука, а способ доставать деньги из неуверенных в себе людей. Потому что такие, как Елена, жесткой рукой рассортируют любой базар и вправят любой ситуационный вывих. Она чувствовала себя хозяйкой жизни и полагала, что впереди всего лишь объемная грязная работа. Ну примерно, как весной приезжать на заколоченную дачу, чтоб все перемывать и приводить в действующее состояние.
Претензии? Какие у нее были претензии к Караванову? Ну была одна… Правда, большая, огромная, ломовая… Ведь за все каравановские игры с однокомнатной квартирой шла многолетняя плата Лидочкиной психикой. Девочка должна была ежедневно созерцать в собственной комнате совершенно долбанутую бабушку. Получалось, что дочь рассчитывается за то, что мама регулярно выходит замуж за придурков, но процесс уже был запущен и мог завершиться, только уперевшись носом в ту самую однокомнатную квартиру.
Можно было в сердцах выгнать Караванова, но вопрос от этого не разрешался. Толик вцеплялся в материальные ценности как бульдог и уже сам не мог разжать челюсти. Мысль навсегда остаться в квартире с его мамашей, да еще и без Караванова, парализовала Елену и Лидочку больше, чем все остальные возможные варианты. Ведь Караванов был обаяшка и примиряльщик, и умел развести разборку между женщинами в квартире волшебным голосом и приятной шуткой. Он был такой вечный сынок, перед всегда уместной трогательностью которого не могли устоять представительницы всех женских возрастных категорий.
Елена все еще прикидывала варианты займа или новой работы за квартиру, хотя уже понимала, что играет с собой в прятки и ждет, когда ситуация разрешится каким-то совершенно невероятным способом. «…Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино…» Вроде самой было противно за такую позицию, ведь сама писала статью про то, что в «Москве больше казино, чем в Лас-Вегасе и Монте-Карло, что можно объяснить только страшной любовью русских к халяве…» Но, как ни крутила варианты в голове, – выхода не было. Потому что пойти работать в глянцевый журнал, чтобы писать о светских тусовках и технологиях накачивания маленькой груди большим силиконом, не могла. Она считала себя серьезным журналистом, вносящим небольшой, но честный вклад в медленные изменения жизни в стране, и была совершенно не готова менять это на длинные стыдные для себя деньги.
…Однажды, когда Елена в очередной раз ехала с загородной дачи после уже ставших необходимыми утех с Егорычевым, у нее вырвалось:
– Смотри, сколько домов стоит недостроенных! Ну почему одним все, а другим ничего?
– Ты про что? – удивился Егорычев.
– Одним даже лень достраивать, а другие живут друг у друга на голове! – воскликнула Елена про зияющие окнами новорусские кирпичные особняки вдоль дороги.
– Да не лень им достраивать… Просто кого-то пристрелили, кого-то посадили, кто-то разорился… Уж не до дома! – пояснил он. – А кто это живет друг у друга на голове?
– Ну, скажем, я, – сказала она и пожалела.
Очень не хотелось говорить об этом. Егорычев был для нее отдушиной, другая жизнь с другим ритмом, с другой интонацией. Встречаясь с ним, словно переключала программу телевизора, перейдя с издерганных новостей на бархатную интонацию французского фильма. Он иногда дарил ей парфюм и украшения, привезенные из других стран; но когда однажды деловито спросил: «Как у тебя с деньгами?» – жестко ответила: «Задавай эти вопросы проституткам, от которых ты устал. А мне не настолько плохо с тобой в постели, чтобы я брала за это деньги!»
Она любила подарки, но Егорычев был жутко состоятелен, и мысль о том, что вдруг ей нравится это, а не он сам, заставляла очень определенно очерчивать линию поведения. Кое-кто из недалеких подружек считал ее дурой набитой, но это не имело ни малейшего значения, поскольку Елена была личностно доразвитым экземпляром.
– Так что у тебя с жильем? – нахмурился он.
Елена коротко, но раздраженно поведала про Толика, Филиппа; про то, как Караванову была обещана квартира, как он ее продул.
– А чего раньше не сказала? – удивился Егорычев.
– Ты что? Жилищная комиссия? – спросила она уже совсем злобно.
– Слушай, Мальвина, думаешь, я твоего мужа не видел? Сразу после второй встречи с тобой вник в вопрос. И скажу тебе честно: лох – это судьба. Жена лоха – тем более… – усмехнулся он.
Елена выдернула ладонь из его руки.
– Извини, не хотел никого обидеть… – замялся он.
– Не уверена… – отвернулась к окну Елена.
Она сначала долго не могла привыкнуть к присутствию водителя в машине, а потом в одночасье вдруг стало все равно.
– Ты мне можешь пообещать одну вещь? – спросил он, притянув ее к себе и покусывая за ухо.
– Ну? – Обиду немного отпустило.
– Через неделю у Миронова день рождения. Твой должен подойти к нему и сказать: «Господин Миронов, в свое время у нас с вами была договоренность о квартире…» И все! Договорились? – Миронов был президентом компании, в которой работал Караванов, а Егорычев – совладельцем.
– Да он уже три раза ловил его на презентациях, Миронов говорил: «Хорошо, хорошо…» И забывал навсегда. А Караванов потом напивался в дым и выдавал сердечный приступ от унижения…
– Обещай мне, что заставишь его подойти. Дальше уже мои проблемы…
– Попробую, – отрезала Елена и спохватилась: – А как мы попадем на день рождения Миронова?
