Я отправилась по юристам. Юристы смотрели на меня с жалостью:
– Голубушка, вас развели по полной программе. Вам ничем нельзя помочь ни по одному пункту. Машина не имеет к вам никакого юридического отношения. У вас есть свидетели передачи денег господину Козлову?
– Ну, первые деньги я отдавала при своем сыне Петре и в обмен на это получила документы на машину.
– Ваш сын – неубедительно…
– Вторые деньги я отдавала один на один. Но последние – в присутствии сына, двух его друзей и одной своей приятельницы. И при них Веней было озвучено, что это последняя сумма за машину и вот-вот будет оформлена гендоверенность на владение машиной.
– Вы поймите, мы приведем в суд трех свидетелей передачи денег, а Веня приведет трех свидетелей того, что вы просто отдавали ему долг. И что должен делать суд? Как вы могли не взять расписку за отданные деньги? Как вы могли отдать деньги, не получив генеральной доверенности?
– Так вроде были друзьями – не разлей вода…
– В Уголовном кодексе нет понятия «друзья». Вместо этого понятия должны быть заверенные бумаги… Да и сами подумайте, если автосервис создан при автоклубе, значит, они всю жизнь вместе разводят клиентов. Козлов принимает людей в клуб и сдает Лифшицу, а Лифшиц за это отстегивает Козлову. Вы ведь взрослый человек, вы что, не понимали, как работают такие сервисы?..
– Гипотетически понимала, но не понимала, что это может случиться со мной…
– С этой фразы начинают все наши клиенты! – вздыхали юристы.
Представить себе, что два «новорусских» середняка развели меня на деньги, я не могла. Они ведь даже не были гениальными мошенниками, так, троечниками… Я любила жить только на правовом поле. А правовое поле пожимало плечами… Все мои общие с Веней знакомые были потрясены, но ничем не могли помочь. Флер светской праздничности мгновенно сменился на экзистенциальное отвращение к жизни. Одно дело, когда тебя обворовывают профессионалы, но когда это делает человек, ежедневно пасшийся у тебя в доме, конструировавший с тобой проект, поверявший тебе самое сокровенное… крыша едет по полной программе. Мы ведь, приглашая в дом гостей, не предполагаем, что они могут зайти в спальню и сгрести с туалетного столика украшения, а бросая сумку у них в прихожей, совершенно спокойны за свой кошелек. Мы ведь общаемся в одном кругу в рамках договора о принятых в нем нормах. Так что перенести мысль о том, что столько времени потрачено на вора, мне было тяжелей, чем ситуацию с машиной.
– Ну не бывает же так, чтобы в Москве в 2003 году человека просто вот так обокрали на глазах у всех и он совсем никак не может защититься?! – риторически вопрошала я, все-таки в моей визитке тогда было написано «сопредседатель Партии прав человека».
Уж если меня могли так обыграть, то что могли делать с остальными?!
– Ну, ты как ребенок, – качали в ответ головой, – оглянись, вся наша нынешняя экономика состоит именно из этого… Конечно, у своих даже воры не воруют… но кто бы мог подумать… полковник милиции… борец с наркомафией…
И тут моя подруга Ира, лабрадор которой испугался в новогоднюю ночь петарды и отравил нам этим Новый год в Венином доме, посоветовала поговорить с Людмилой Труновой. С Людмилой я была в приятельских отношениях. Вместе с мужем Игорем Труновым она в этот момент защищала заложников «Норд-Оста», отчаянно бодаясь с Лужковым, Кремлем и философски реагируя на регулярно поступающие угрозы расправы. Людмила была умница, красавица, мать троих детей, профессор и т. д. Однако она входила в первую десятку российских адвокатов, и ее услуги стоили столько же, сколько и сама машина с ремонтом. Таких денег у меня не было. Все же решили поужинать и обсудить ситуацию.
– Омерзительная история, – сказала Людмила, пока мы ели закуску.
– Зацепиться практически не за что, – нахмурилась она за горячим.
– Эврика! Я придумала, как мы сделаем из них пюре, – резюмировала под десерт. – Найди человека, который бы не побоялся оформить машину на себя. Только имей в виду, все эти сервисы под бандитами, будут угрожать… И о ходе нашей операции подробно рассказывай только верным друзьям, тем, кто может слить информацию Вене, ни слова. История очень полезная для тебя в том смысле, что быстро станет ясно, кто друзья, а кто так…
– Сколько это будет стоить? – спросила я.
– Я отправлю тебе помощника, стоимость его работ – тысяча долларов официально через кассу. Думать и руководить буду я, это бесплатно. Все-таки мы с тобой работаем на одном поле защиты прав женщин, – улыбнулась Людмила, недавно блестяще выигравшая несколько судов по выколачиванию алиментов из мужчин, прячущих после развода имущество на западных счетах.
– …Пробила через свои каналы. Как я и думала, никакого ни полковника, ни подполковника МВД Козлова в природе не существует. В лучшем случае он подсадка или осведомитель, – позвонила Людмила через неделю.
– Ты уверена? – Даже для меня это было слишком.
– Послушай, я тут не в детский сад играю, а занимаюсь своей работой. Сотрудник спецподразделения, который трындит об этом на каждом шагу!.. Взрослые тетки уши развесили…
Оправившись от удара, я начала ворошить записную книжку. Стояло лето. Из людей, на которых можно было положиться, – лучшие подруги в разъезде, любимый в другом городе и не сможет ходить по инстанциям, бывшие мужья сомнительно выглядели в качестве свидетелей в суде. Подруги второго эшелона предложили нанять на эту роль за деньги своих домработниц; бывшие любовники сделали вид, что нереально заняты; остальные – реально струсили… Они так и говорили:
– Ну, это же башку подставлять под криминальные разборки! С автосервисами шутки плохи!
За это Вене спасибо, я получила бесценную информацию о своем окружении, ничто не помогает так разглядеть знакомых и приятелей, как экстремальная ситуация.
На просьбу о помощи немедленно согласилась писательница Поля Ковач.
– Это такая азартная история, – сказала Поля Ковач.
Мы дружили сто лет, но по всем приметам она так не подходила для ментовско-автосервисной разборки, что я позвонила ей в самую последнюю очередь. Поля Ковач в молодости писала хорошие стихи. Потом чем только не занималась, работала воспитательницей детского сада при сыне, вела одну из лучших в истории радио «Россия» авторских программ, была политическим обозревателем, трудилась редактором на телевидении, писала в разных-разных жанрах. Поля Ковач относилась к породе тех внутренне и внешне изящных созданий, в присутствии которых такие, как я, ощущают себя комиссаршами с «калашниковым» наперевес. Честно говоря, я слабо представляла себе ее русалочий смех в лабиринте автосервиса.
Сравнительно недавно Петруша отдал ее сыну измученный жизнью белый «Жигуль», так что, борясь за права белого «шевроле», Поля практически осуществляла перекрестное опыление.
Итак, после согласия Поли Ковач мы начали прилежно разыгрывать юридический сценарий Людмилы Труновой. Сначала я отправилась в автосервис. В отличие от Вени Лифшиц оказался вполне товарно выглядящим господином. Хорошо сложенным вальяжным евреем из тех, кого в детстве не только заставляют играть на скрипке, но и давать во дворе в морду.
