А министр развития людских ресурсов сложносочиненно развил мысль, что не только Россия и Индия, но все страны планеты перед выбором – национальная идентичность и суверенитет либо ассимиляция в многополярном мире. То есть на перекрестке находится не только Россия, но и весь мир!
Мы с Игорем Чубайсом ехидно переглянулись, уж нам было что про это сказать.
Однако не весь президиум оказался таким же продвинутым, как министр людских ресурсов, и следующий выступающий стал настаивать, что в нынешнем веке в России будет преодолено влияние постмодернизма и произойдет возвращение к истокам великой культуры, отразившейся в языке, литературе, искусстве и особом общественном укладе России.
В переводе на русский язык это означало: вы нам понятны в категории «ложки-матрешки», и, уж пожалуйста, нас не расстраивайте. И это выглядело бы обидно, если мысль сразу не цеплялась за то, что нам тоже понятней приехать в страну йогов и факиров, а не в державу, основным предметом экспорта которой являются компьютерные программы.
Это была первая индийско-русская конференция такого уровня за долгие годы, и, как первая пьеса, первый фильм и первая любовь, она, нервничая, пыталась вместить в себя весь мир.
Почетные гости в президиуме в рамках непонятного нам ритуала красиво зажгли свечи на сцене, опоясанной оранжевыми гирляндами цветов, приземленно именуемых в России ноготками. И начались изнурительно длинные протокольно-пафосные речи про то и про се... да еще и на английском, который я плохо знаю, а в индийском произношении знаю еще хуже.
На подобных мероприятиях я начинаю остро чувствовать, что жизнь проходит стороной, и пытаюсь это исправить. Не то что я не могу сидеть на конференциях и совещаниях или проводить их. Просто как «женщина-комбайн» (имеется в виду кухонный многооперационный комбайн) я привыкла их активнейшим образом рационализовывать, сокращая в них числители и знаменатели до реального смысла.
Телефон в зале не работал в принципе, так что в счастье поэсэмэсить с друзьями мне было отказано. Он, собственно, и в гостинице работал перебежками, не давая уловить причинно-следственной связи этих перебежек.
Местные утешали словами, что все русские телефоны в Индии делают что хотят от высокой влажности. В редкие минуты просветления мобильный готов был сотрудничать, но почему-то без цифры восемь и клавиши отключения.
Отключение я научилась дублировать более сложным способом. А цифра «восемь» напрягла меня, как нумерологически ориентированного человека, – восьмерка в коде рождения означает ангела-хранителя. Хорошенькое дело, остаться в Индии сразу и без ангела-хранителя, и без возможности позвонить по российскому федеральному номеру! Да еще буквы «ч, ш, ъ, ы», изъятые из употребления погибшей клавиши восьмерки, придавали моим эсэмэскам странный акцент: «В Дели невиносимо дусно, скусно, но сикарно!»
Короче, процедуры открытия конференции я бы не пережила, если бы не прикольный немолодой сосед в непротокольной бейсболке. На хорошем русском он шептал мне все три часа про то, как был в России, учился в МГУ, жил в высотке, ходил на демонстрации в 91-м и считает, что российская демократия дело и его рук. А вот теперь он бросил работу профессора в университете, понял, что для Индии сейчас важно другое, и возглавил структуру, защищающую права фермеров.
Увы, все мои попытки шепотом понять проблемы индийских фермеров успехом не увенчались, поскольку не имели ни малейших аналогов с проблемами российских фермеров. Из убежденного шепота собеседника я поняла только то, что, поскольку до 1948 года Индия состояла из 945 мелких и крупных феодальных княжеств, то каждое из них совершенно по-своему осваивало сельскохозяйственную тему. Поняла, что безграмотность тормозит развитие области больше, чем засухи. Что половину населения невозможно убедить, что навозом не топят печки, а удобряют землю. Что люди бедны и в основном никогда не выезжали из своих деревень. Что они беспрестанно рожают, не думая о том, смогут ли прокормить. И когда государственные агитаторы ездят по деревням в коляске велорикши и в громкоговоритель уговаривают их остановить рождаемость, закидывают просветителей камнями.
Что Индия самая густонаселенная страна мира, но если в городе люди как-то утапливаются в вертикальной геометрии домов, деревня горизонтальна. Дома строятся в центре распаханных земель, и строить их дальше некуда. Люди уезжают из деревни в города не из-за дефицита работы, а из-за дефицита жизненного пространства!
В этот момент погасло электричество. И возник страшный языковой барьер – русские занервничали и взвились с вопросами. На индийцев, включая министра, это не произвело особого впечатления. В президиуме зажгли свечи и, повысив голос – микрофоны ведь тоже умерли, – продолжили мероприятие, буднично успокаивая русских: «Да не волнуйтесь, сейчас генератор заработает...»
Когда «генератор заработал» и электричество вернулось, русские начали засыпать шуточками Игоря Чубайса. И тут уже индийцы стали пожимать плечами: понять, каким образом проблема электричества связана с человеком по фамилии Чубайс, не смог даже индиец, ходивший на демонстрации в 91-м.
Правда, к отключениям электричества мы привыкли за первые же два дня, а они до конца нашей поездки так и не смогли понять ни одной шуточки про Чубайса. Но мы так и не выучились ходить с фонариком или свечкой в кармане, как это делают многие местные жители.
В Индии с электричеством вообще странные отношения. Бедные дома и лачуги почему-то обмотаны проводами как паутиной. Мне объяснили, что это сложносочиненные способы воровства электричества, достигшие в стране высочайшего технического совершенства.
Из любого шалаша, палатки, шатра, картонной коробки в статусе жилья обязательно торчит провод, идущий к линиям электропередачи. Это означает, что там, внутри, на одеяле, циновке или земле, сидит семья и смотрит телевизор. А для «телесмотрения» на рынках посреди улицы стоит черно-белый телик жуткого качества из моего детства, и из него журчит душераздирающая индийская фильма...
Открытие закончилось тем, что красавицы профессорши подарили господам из президиума букеты роз, и толпа отправилась обедать на этаж ниже. В длинной очереди к столам с яствами строго соблюдалась табель о рангах: сначала подходили гости, потом преподаватели и только за ними студенты.
Из фуршетных железных ящиков с подогревом благоухали рис, мясо в соусе, жареная курица, тушеные овощи, тефтели из гороха, салаты, обжаренный сыр типа сулугуни, фрукты, лепешки и местный десерт из творожных шариков. И надо сказать, что все это, казавшееся безумно экзотическим и острым в московских ресторанах, вписывалось в индийскую жару, ровно как салат оливье в русский Новый год.
Индийцы в основном ели руками с огромных тарелок, что выглядело совершенно адекватно и эстетично. Все наши попытки подражать им заканчивались плачевно. Увы, для того чтобы есть руками и оставаться элегантным и чистым, надо делать это много поколений подряд.
После обеда в президиум загнали Игоря Чубайса, Юрия Полякова, Светлану Василенко и меня. Надо было отработать окололитературный конферанс. Безбрежная тема конференции позволяла нести любую пургу, но меня предупредили, что моя пурга должна касаться прав женщин.
