– Да я ж не экскурсовод. Тут, правда, какие-то листки остались от экскурсовода. Сейчас… – Она села к микрофону и, запинаясь, прочитала: – На сказочных землях Южной Италии люди селились с третьего века…
– До нашей эры, – подсказал Руслан Адамов.
– Тут про эру не написано… Потом Наполеон… – вчитывалась она в темноте в текст, за окном уже темнело изо всех сил.
– А что было между третьим веком и Наполеоном? – хором заорали пассажиры.
– А я откуда знаю? – удивилась Лера.
– Но вы же тут живете? – назидательно напомнила Наташа.
– Я тут пятнадцать лет живу, а не с Наполеона…
– Лерочка, а ты лучше расскажи нам про себя. Нам про тебя интересней, чем про Наполеона, – предложил Ашот Квирикян, девушка которого давно перебралась к нему на колени, расстегнула рубашку на его груди и перебирала там седые волосы маникюром дикого цвета.
– Ну… я… разве это интересно?
– Интересно!!!!! – заорал микроавтобус. – Это самое интересное!
– Я приехала сюда… потому, что у меня… тут… короче… появился любимый человек, – сказала Лера смущенно.
– Удачно сняла итальянца на Тверской, – перевели журналисты с камчатки микроавтобуса так, чтобы Лере возле водителя не было слышно, и все прыснули.
– Работала официанткой. Подучила язык, закончила курсы. Теперь работаю в суде. Перевожу русским и украинцам. Трудовым мигрантам. С ними тут много проблем. Ровно половина итальянских заключенных – трудовые мигранты!
– Ух, как интересно! Лера, а какое ваше самое интересное, самое запоминающееся судебное дело? – спросила Ольга.
– Было такое смешное дело… но с плохим концом. Одна хохлушка… Ну, очень большая. Метра два. И такая толстая! Работала прислугой у очень маленького старичка. И подала в суд, что он ее изнасиловал! А это было невозможно. Физически невозможно, что доказал судебный эсперимент. – Лера, рассказывая, жестикулировала, как итальянка. – А он так был ошарашен, что у него во время разбирательства случился инфаркт. И он умер!
– Какая свинья! А зачем она подала в суд? И что, его не могли спасти от инфаркта? – спросил Ашот Квирикян: тема инфаркта была ему ближе темы изнасилования.
– Хотела так получить гражданство. Как пострадавшая. Но ей не дали, а оштрафовали. И выслали.
– А много тут русских?
– Ой, полно. Но хохлушек и молдаванок больше. И все время жалуются, что хозяева им в душе мыться не разрешают. С водой на юге проблемы, они им сразу говорят: до пояса моешься в раковине, ниже пояса – в биде. – Лера показала на себе, разрубая себя загорелой рукой пополам. – А голову – раз в неделю в парикмахерской.
– Да тут же море! Мы на гастролях, когда без душа оказывались, в луже мылись, и то ничего, – возразила Вета. – А нам как без душа? Навкалываешься – потная, как лошадь. Близко к человеку подойти стыдно!
– Так у нас же жарче, чем… у нас… – напомнила Лера, и все засмеялись. – У приезжих баб тут жизнь собачья. Итальянец зовет в гости, а потом начинается: мол, надо присмотреться, у нас так принято… Оформляет тебя домработницей. И имеет днем и ночью за одну зарплату! И сидят, дуры, ждут, пока он женится. А годы идут. А он потом лет через десять привезет себе девку помоложе! А ты домой вернешься! А некоторые каждый год из России по новой девке выписывают! И мозги ей пудрят!
– Надо просто сразу замуж выходить! – пискнула Куколка с колен Ашота.
– Да поди их тут с женами разведи! У них Ватикан за мафией следит, а мафия – за разводами! Их бабы после развода мужиков голыми в Африку пускают! Он ее пожизненно содержит и детей содержит, пока те работу не найдут! А у нас на юге три четвертых всегда без работы! – жаловалась Лера. – Так что хрен их на себе женишь, это вам не русский Ваня!
– Вот у кого учиться надо, – воскликнул Ашот. – А мы-то своих баб распустили!
– Ашотик, тебе пора учиться, как в гроб ложиться, – посоветовала Инга, пьяно икая; и всем стало неловко.
Автобусы затормозили, снова предложили выйти, выпить кофе и забежать в туалет.
– У меня жопа затекла от сиденья! А она у меня не казенная! – кричала наперсница Даши, Галя Упырева.
– А я вообще без вещей! Я сейчас в автобусе платье засалю, мне на ужин будет пойти не в чем! – подпевала Вета.
– Я старый солдат и не знаю слов любви, – басил Шиковский. – Но я не чувствую себя Суворовым, готовым покорять Альпы на автобусе!
– Это просто безобразие! Это чистое свинство! Я объехала все кинофестивали мира, но нигде надо мной так не издевались! – дребезжал голос Печориной.
– Тут люди в автобусе больные! Им нужен покой и комфорт! Это я тебе как врач говорю! – кричала Инга, цепляясь за Дину, потому что самостоятельно стоять уже не могла.
– Девки, хватит орать! – скомандовала Лиза. – Вы в маленьком автобусе едете, а мы в большом. У нас этот вой нон-стопом! Дайте ушам отдохнуть! Не нравится, давайте меняться. Будете Печорину и Шиковского слушать. Не знаю, надолго ли вас хватит! Никто не виноват, что ближе аэропорта нет и что автобус прется медленнее, чем автомобиль!
Ольга увидела в бунтующей толпе незамеченного прежде известного режиссера Бабушкина, поклонницей которого всегда себя считала. Он был милейший человек и лучший комедиограф своего поколения. С копной рыжих кудрявых волос, в очках с огромной старомодной оправой, Бабушкин казался значительно моложе своих шестидесяти лет.
– Здравствуйте, Игорь! Как я рада вас видеть!
– Здравствуйте, Ольга! Ну, если доедем, то на этот раз обязательно спасем Мировой океан! – Он поцеловал ее руку. – Знаете, мне внучка говорит: «Дедушка, а ты же уже ездил на фестиваль, зачем ты опять едешь? Разве вы тогда воду не спасли?»
– К сожалению, она еще долго будет права!
– А вы в маленьком автобусе едете? Сразу с двумя гениями?
– Да. С Русланом Адамовым и Ашотом Квирикяном, – кивнула Ольга. – Пересаживайтесь к нам. Есть свободные места.
– Нет. Боливар не вынесет троих. Записывайте все, что они говорят, потом продадите на мемуары! Разбогатеете! – ехидно посоветовал он.
По прошлым фестивалям Ольга знала, что при внешнем «сю-сю» все вип-персоны ненавидят друг друга, и поспешила сменить тему:
– Видела ваш последний фильм!
– И что?
– Как всегда, фантастика. Приятно жить в одно время с гением, – улыбнулась она. – Но вот только…
– Что только? – грозно переспросил он.
– Главная героиня ужасна. Такая непластичная, крикливая, пустая. Зачем вы ее взяли на центральную роль? Ее бы поменять, и тогда бы не оторваться от экрана!
– Запомните, Оля! – напрягся он. – Я в вашу воду не лезу… И не делаю вид, что понимаю в ее спасении! И вы в моей воде не командуйте!
– Извините, я только свое мнение… обывательское… – залепетала Ольга.
