«Пожалуй, Джакопо не начальник водителей», – подумала Ольга.
Тут на сцену высыпал местный народный ансамбль в ярких костюмах и начал буйно плясать. После танца немолодой руководитель ансамбля, пытаясь отдышаться, сказал:
– Мы рады приветствовать мужественных русских синьоров и прекрасных русских синьор в нашей цветущей Калабрии! А сейчас я спою народную итальянскую песню.
Борюсик перевел. Заиграла фанера, ансамбль начал пританцовывать. В эту секунду Джакопо снова подошел к сцене, поманил руководителя ансамбля пальцем, тот нагнулся, и Джакопо начал ему что-то громко кричать. Было пора петь первый куплет, но собеседников это совершенно не волновало. Ольга подумала, что что-то случилось, и спросила Леру, о чем они говорят.
– Как всегда. О полной херне…
– А другого времени они не нашли?
– Ну, просто Джакопо говорит Ренато, мол, мне звонила твоя Маргарита, она спрашивает, почему ты не берешь телефон, она думает, что ты у Лючии. А тот отвечает, если еще позвонит, скажи этой дуре, что я стою на сцене, а не лежу на Лючии. И это все видели, даже мэр, – перевела Лера без всяких эмоций.
– Вы не шутите? – изумилась Ольга.
– Да эта Маргарита просто идиотка! Я как-то переводила, как сегодня, а она вцепилась мне в волосы и орала, что я русская проститутка. У нее шизофрения, она считает, что все прямо умирают от ее блядуна Ренато! – раздраженно ответила Лера. – Хорошо, что я в прошлом спортсменка, иначе она бы меня просто избила…
В это время руководитель ансамбля вернулся к своим непосредственным обязанностям – запел с середины куплета, ничуть не смущаясь и активно подмигивая дамам из первого ряда. На последнем куплете ансамбль под музыку сбежал со сцены, и вместе с ним пустилось в пляс все фестивальное братство.
– Это ваще не танцы! Это унылое говно! – закричала Олеся. – Итальянцы танцевать не умеют! Козлы! Пусть учатся у испанцев! Я ходила на мастер-класс фламенко к Лене Эрнандес! Внимание, мотор! Я сейчас покажу фламенко!
И начала бить каблуками дроби, нетвердо стоя на ногах и опираясь на кресло. Как большинство новых русских, Олеся иногда брала модные мастер-классы, чтобы похвастать в тусовке, но была совершенно неспособна пойти хоть в одном из них дальше первых шагов.
Ужин был накрыт в нижнем ресторане, ступенями сходящем в парк. Ольга села вместе с Наташей возле режиссера Бабушкина и Борюсика. Другой вопрос, что Борюсик, как засветившийся италоговорящий, теперь интересовал всех, принадлежал всему залу и суетился, как Фигаро.
Кто-то по-хозяйски обнял Ольгу сзади, по хватке поняла, что это Василий Картонов, все остальные были лучше воспитаны.
– Олюшка, здравствуй! Как хорошо, что ты здесь оказалась. Ты в каком номере?
– Садись, Вася, – быстро отцепила его руки от себя и уж совсем не собиралась оглашать цифру номера. – Знакомься, моя подруга Наташа!
– Привет, Наташа, где-то я вас видел. – Картонов бесцеремонно раздвинул стулья и сел между Ольгой и Наташей. – Мы только что из Неаполя, с нас такие бабки взяли за машину! Скажи, что тут хорошего? Какие люди полезные?
Известный скульптор был накачанным русопятским мачо: с бородой лопатой, прической «под горшок», мощными лапищами, хитрованными глазками и раскатистым басом. Короче, кумир женщин и патриотов.
– Говорят, ты с охранником приехал, зачем тебе охранник? Зазвездился? – спросила Ольга.
– Да это не охранник, это мой друг, Ванька-дворянин. Да ты ж его знаешь! Я его с собой взял для компании. Вон он за тем столом. Может, чего продаст тут.
Ольга знала нескольких друзей Василия, в том числе и Ваньку-дворянина. Это был бритый под батон качок с толстой золотой цепью на шее, успешно торгующий дворянскими титулами от какой-то мутной конторки.
Картонову он, конечно, дворянство не продал, а подарил на день рождения, и Василий тогда сказал:
– На хрен мне твое дворянство, это ты мне должен платить за него. Вам же нужны хоть какие-то известные прокладки между платниками!
Дина посадила Ваньку-дворянина, как неопознанного объекта, рядом с супругами Голубевыми. И они о чем-то бойко говорили.
– Что за рыжий очкастый хер рядом с тобой? – на ухо спросил Картонов.
– Это Бабушкин! Один из лучших режиссеров современности, – пристыдила Ольга его на ухо. – «Сладкий закат», «Я буду единственной», «Оторопь»! Неужели не видел?
– Не-а. – Василий вообще ничего, кроме самого себя, своих приятелей и женщин, которых хотел в данную минуту, не видел. – Крутой?
– Очень… Сейчас запускает фильм в Риме, едет завтра натуру смотреть.
– В Риме? Это мне в масть. Я как раз хочу там пару хороших заказов срубить, – заметил он, шаря глазами по залу.
Увидев, как плотоядно уставилась на их столик старшая сестра Даша, Наташа приобняла Картонова и вкрадчиво сказала:
– Я так хочу заказать вам скульптуру своей покойной мамы!
– По фотографии?
– Да, но я очень похожа на нее, я готова позировать. У вас в мастерской, – покраснела Наташа.
Даша испепеляла глазами их столик, но была слишком горда, чтобы отдирать Картонова от сестры. Тем более что все приятельницы ждали, что он подойдет и хоть как-то засвидетельствует половуху с ней в глазах общественности.
– Как вы думаете, какой должен быть материал? Стоимость не имеет для меня значения! – многообещающе продолжила Наташа.
– Я подумаю. Это хорошо, что не имеет значения. Вы же понимаете, у каждого материала своя душа…
Ольга представила Василия Бабушкину, тот сухо кивнул. Бабушкину было тесно в присутствии «другого гения» за одним столом. Упростил ситуацию Борюсик, он вернулся к столу, открыл рот и выпалил:
– Вы прямо сам живой Василий Картонов?
Кислое выражение на лице у Бабушкина от этой фразы сменилось на горькое; но Василий Картонов никогда не стал бы звездой, если бы не умел первым «ловить мячик».
– Попрошу без фанатизма, за этим столом я только поклонник фильмов режиссера Бабушкина! Пять раз посмотревший фильм «Я буду единственным», – ответил Василий, скромно потупившись.
– «Я буду единственной», – с нажимом поправил Бабушкин, оттаивая.
– Простите, весь день трясся в машине из Неаполя, все мозги растряс, – оправдался Картонов. – Говорят, вы запускаете новый фильм? В Риме? Я туда тоже собираюсь… Завтра. Можем взять машину вместе. По дороге есть несколько изумительных ресторанов, был бы рад пригласить вас туда.
– Ну, я не знаю… У нас там… рабочий график, – лениво ответил Бабушкин и вопросительно посмотрел из-под очков на Борюсика.
– Отличная идея! У нас в машине как раз два лишних места! Но только я бы сам хотел вас пригласить пообедать в Риме. Соберутся серьезные люди, – засуетился Борюсик.
