– Я зайду?
И Ольга также спокойно сказала:
– Да.
Конечно, как это всегда бывает с новыми русскими, сначала прислал официанта с букетом в человеческий рост и столиком, заставленным жратвой и питьем, словно предыдущие четыре часа их жизни не занимал банкет на его же деньги. Но это, как сказала бы Вета, был его «входной билет».
Ясное дело, когда зашел, пить и есть уже было некогда. Впрочем, как и разговаривать. И только через пару ночей, потому что он никуда не уехал, Ольга узнала, что устроить фестиваль вокруг авианосца Владу посоветовал его главный пиарщик. И что на самом деле никакие вода, земля, асбест и мирный атом его не волнуют.
А шум вокруг корабля нужен на рынке «асбестоуничтожителей», к которым группа его компаний имеет опосредованное отношение. И он приятно поражен, что такая недорогая безделица, как кинофестиваль, подарила встречу с женщиной, которая его слышит, понимает и не хочет от него денег.
Влад был моложе Ольги на два года. Высокий, красивый, зажатый провинциальный технарь, внезапно сделавший огромные деньги. У него, как полагается, был комплект из двух жен, о которых писала пресса. Первая, как полагается, была однокурсницей, вынесшей все тяготы бедности, общежитий и коммуналок с больным ребенком.
А вторая, как полагается, была молодой охотницей, вынесшей все тяготы богатства, усадеб и яхт со здоровым ребенком и нездоровым штатом прислуги. Как полагается, он давно охренел от претензий обеих, искал чего-то для души, но находил только для тела. А в Ольге встретил совершенно неожиданный набор качеств.
Сама того не желая, она нажала на какую-то кнопку в его интровертном сознании, и, промолчав первые две ночи, он потом просто не мог наговориться. Чего за последние годы не делал с женщинами. Да в общем, и с мужчинами тоже.
Тем более что на публике они не вели даже светских бесед, потому что Ольга не хотела засветки по одним причинам, Влад – по другим. Плюс еще все женское фестивальное население охотилось на него и обкладывало флажками, как медведя.
При всех своих деньгах и статусе Влад казался Ольге школьником во всем, что касалось душевного развития. Умея идеально отжимать и опускать деловых партнеров, он строил близкие отношения примерно так, как Ольга играла в шахматы или теннис, делая это последний раз в старших классах школы.
Он не знал, как обсуждать проблемы со стариками родителями, и ему не приходило в голову нанять для этого семейного психолога. Он боялся собственную старшую дочь, имеющую проблемы с наркотиками и не имеющую авторитетов. Он не мог договориться со своим младшим сыном потому, что отдал его на откуп мамаше, зомбирующей «папе на нас наплевать».
Он не понимал, как вести себя с братом-алкоголиком. Короче, откупался от всех деньгами и был одинок и депрессивен. А в ответ на рассказ об Ольгиных семейных проблемах искренне ответил:
– Да у тебя все хорошо! Я о таком и не мечтаю!
Да и какие проблемы были у Ольги? Комплексы мужа, понты дочки и раздолбайство сына – нормальная здоровая семья. Сын учился на геофаке, готов был пойти по ее экологическим стопам, играл в музыкальной группе на клавишных, полагая, что их группа – новый «Квин».
Дочь работала в офисе, снимала квартирку и взяла кредит на старенький джип. Ольге была непонятна такая жизненная стратегия, она называла это «жизнь взаймы», но дочь отвечала:
– Вот ты живешь без долгов, и что хорошего? Ездишь на метро и ходишь в одних туфлях!
Дочь активно карабкалась по карьерной лестнице и несколько лет имела отношения с шефом, не собирающимся разводиться. Ольга упрекала ее:
– Ты все время забегаешь вперед и заришься на чужое!
– Наоборот, – смеялась дочь, – я осваиваю мир и делаю чужое своим. Ведь я этого достойна. Как стану его заместительницей, достану иголку и проколю презерватив. Как известно, жидкость, погруженная в тело, через семь лет идет в школу. И куда он, голубчик, денется?
– Я тебя так не воспитывала. – Ольга была шокирована.
– Мамочка, еще Жорж Санд писала: «Мы воспитываем дочерей как монахинь, а случаем их как кобыл!» Если бы я делала только так, как ты меня воспитывала, я бы сейчас сидела мэнээсом в институте, а по ночам шила тапочки в кооперативе, чтобы купить себе крем для лица!
Муж… а что муж? Муж любил ее, как умел. Так что, на взгляд Влада, Ольга была счастливым семейным человеком.
И пока Вета лежала в спа-центре отеля на шоколадном обертывании в надежде, что денежный мешок обратит внимание на бархатную кожу ее ослепительных ног; пока Печорина надевала все более антикварные бриллианты в надежде, что он профинансирует фильм, в котором она наконец сыграет Екатерину Вторую или хотя бы Светлану Аллилуеву; пока Дина с Лизой приучали его к мысли, что теперь это его фестиваль до конца жизни и он «в ответе за тех, кого приручил»; пока Олеся во все более короткой кожаной юбке и все более глубоком декольте предлагала ему выгодно купить ее компании; пока Даша с Наташей мели подолами, объясняя, что он желанный гость в их дворце на Рублевке; пока Инга намекала на его неизлечимые болезни… Влад ждал, когда кончится день, наполненный охотничьими улыбками рыб-барракуд, и начнется ночь, в течение которой он будет делать только то, что ему интересно.
В постели им было здорово, но Ольга при этом еще и с ответственностью пионервожатой вправляла ему мозги, объясняя, «как нам обустроить Россию». Однажды Влад разозлился, намотал ее волосы на палец и легонько дернул:
– Что ты меня все время грузишь? Не боишься, что мне это надоест?
– Не боюсь, – ответила Ольга. – Я по своей природе «гуманист-просветитель». И ты у меня на крючке и никуда не денешься.
– И в чем же твой крючок? – усмехнулся он; светало, и они устали заниматься сексом.
– В том, что ты все время ждешь, когда я попрошу у тебя денег на свою организацию, а я – не попрошу!
– А почему?
– Потому что есть фонды. И с их руководством я не спала. Планета еще не в такой серьезной опасности, чтобы я спасала ее своими немолодыми гениталиями!
А следующей ночью задала ему совсем простой вопрос:
– Влад, ты верующий?
– Нет, – сказал он.
– И как же ты живешь?
– А что?
– Ну а что с тобой будет после смерти? Из тебя будет лопух расти, или душа твоя поселится в другое место?
И он замер, как ребенок, пораженный хитрой загадкой. И даже глаза у него стали немного испуганными.
– Да я про это как-то не думал…
– Как это? Нормальный человек задается этим вопросом в отрочестве.
– Ну, считай, что я недоразвитый. – Он обиделся и отвернулся.
– А я так и считаю… – грустно констатировала она.
Влад был очень честолюбив, и мысль о том, что у него нет чего-то существенного, убивала. Особенно в форме пренебрежения нравящейся женщины. Он молча оделся и вышел из номера. Ольга поняла, что это финал.
