Ирина вышла на улицу и действительно увидела на
противоположной стороне здание, вся стена которого была покрыта картинами, выложенными
из разноцветной мозаики. Здесь был маяк на берегу бушующего моря, и рыбаки с
сетями, и скалы в клочьях тумана…
Ирина перешла дорогу и вошла в единственный подъезд. Внутри
было темно, грязно и пахло кошками. Лифт был, но, как и следовало ожидать, он
не работал. Впрочем, у этого сооружения, больше напоминающего птичью клетку,
был такой ненадежный вид, что Ирина все равно не решилась бы им
воспользоваться.
Она начала восхождение.
Лестница, ко всем ее недостаткам, была еще и очень крутая, и
Ирина, хотя и находилась в отличной форме, скоро почувствовала себя по меньшей
мере покорителем Эвереста.
Где-то наверху хлопнула дверь, загремели приближающиеся
шаги.
– Не забудь «Вискас»! – раздался вслед бегущему
человеку женский голос.
– Да, мама! – отозвался другой голос, девичий, и из-за
лестничного поворота показалась девчонка лет пятнадцати в искусно разорванных
джинсах. Поравнявшись с Ириной, она окинула ее заинтересованным взглядом,
особенно долго задержавшись на шарфе, и протянула: «Здрассте»!
Ирина ответила вежливой девочке и с новыми силами зашагала
наверх.
Наконец восхождение завершилось, и она оказалась перед
обшарпанной дверью, поперек которой красовалась крупная корявая надпись:
«Антипов падонок».
Из-за двери доносились озабоченные голоса.
Поскольку других дверей на площадке не было и надпись можно
было расценивать как несомненное указание, Ирина надавила на кнопку звонка.
За дверью раскатилась заливистая трель, но никакой реакции
не последовало. Те же самые голоса продолжали свой нескончаемый разговор.
Ирина подождала минуту и позвонила еще раз.
Снова ничего не произошло.
– Но ведь кто-то есть дома, – пробормотала она и
уставилась на дверь, как будто рассчитывала открыть ее взглядом. Как ни
странно, именно это и произошло. То есть не то чтобы дверь открылась. Просто
Ирина увидела, что она и не была закрыта. Между дверью и косяком виднелась
довольно заметная щель.
Ирина толкнула дверь и вошла в квартиру, громко окликнув
хозяина:
– Сергей! Я вам принесла кассету от Насти Лукьяновой!
Ей никто не ответил, только все те же голоса продолжали
разговаривать в глубине квартиры.
Прихожая, в которой оказалась Ирина, была полутемной и
загроможденной какими-то коробками и ящиками, поверх которых красовался яркий
горный велосипед.
– Переезжать он, что ли, собирается… – пробормотала Ирина,
обходя этот завал. При этом она все же ушибла коленку.
– Сергей! – повторила она как можно громче, осторожно
продвигаясь в направлении голосов. – Сергей, вы что – ничего не слышите? У
вас всю квартиру вынесут, а вы и не заметите!
Голоса доносились из-за ближайшей двери. Ирина толкнула ее и
вошла в комнату, прищурив глаза: после полутемного коридора она едва не
ослепла. В комнате прямо напротив двери было огромное окно, в которое лился
солнечный свет. Несмотря на это, была включена еще и люстра.
Привыкнув к яркому свету, Ирина огляделась.
Стены комнаты были увешаны большими, аккуратно окантованными
фотографиями. Большей частью это были городские виды – набережные Мойки,
Фонтанки, Екатерининского канала, другие живописные уголки Петербурга.
Ирина повернулась в ту сторону, откуда доносились голоса… и
чуть не расхохоталась.
Это был включенный телевизор, на экране которого двое героев
латиноамериканского сериала со вкусом выясняли отношения.
– Как ты мог так поступить со своей родной дочерью,
Эуженио? – вопрошала пышная брюнетка, уставившись на плешивого
старика. – Неужели в твоей душе не осталось ничего святого?
Ирина подошла к телевизору, выкрутила звук и снова окликнула
хозяина:
– Сергей, ну где же вы?
Поскольку и на этот раз никто не отозвался, она
почувствовала легкое беспокойство.
Что он, заснул, что ли? Или выбежал за сигаретами, а дверь
забыл закрыть? Мы живем не в такое время, когда можно столь легкомысленно
относиться к собственности!
Ирина собралась уже покинуть квартиру, подумав, в каком
окажется положении, если ее здесь застанут, но ее остановила новая мысль. Может
быть, Антипову стало плохо, и он лежит сейчас в соседней комнате? И ему срочно
нужна помощь?
Ирина поспешно вышла в коридор, толкнула следующую дверь.
Это была кухня.
Причем здесь царил совершенно чудовищный беспорядок.
Шкафчики распахнуты, коробки и банки валялись на полу, их
содержимое рассыпано…
– Да, даже Яше ни разу не удалось устроить такой
погром! – поразилась Ирина и снова вышла в коридор.
Оставалась еще одна дверь. Как и следовало предполагать, она
вела в ванную комнату.
Войдя в нее, Ирина почувствовала, как ее горло перехватило
ледяной рукой страха.
Что-то здесь было не так, очень даже не так.
Ванна была задернута занавеской, и из-за нее доносился шум
льющейся воды.
– Может быть, человек принимает ванну, поэтому и не услышал
звонков и окриков? – проговорила она вслух, пытаясь успокоить себя таким
на первый взгляд разумным объяснением.
Если он принимает ванну, почему он не закрыл дверь на
задвижку?
Да к тому же еще и входную дверь квартиры не запер?
Ну, может быть, этот Сергей – человек со странностями! С
очень большими странностями…
Ирина попятилась к двери. Уйти отсюда поскорее и забыть все
происшедшее, как страшный сон, а злополучную кассету выкинуть в ближайшую урну!
А вдруг человеку стало плохо в ванне, и ему нужна помощь?
Она снова сделала шаг вперед и протянула руку к занавеске.
Рука словно налилась свинцом – так ей не хотелось
отдергивать эту несчастную занавеску!
«Что за черт! – мысленно проговорила Ирина. – Я
веду себя, как трусливая истеричная девчонка. Шаг вперед, шаг назад… Что за
идиотские танцы! Надо наконец на что-нибудь решаться! Если человеку
действительно нужна помощь – с этим нельзя тянуть!»
И она отдернула занавеску.
И зажала рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.
Сергей Антипов – а это, судя по всему, был именно он – лежал
в наполненной водой ванне. Это был действительно человек со странностями, во
всяком случае, чем еще можно было объяснить то, что он вздумал принимать ванну
в одежде? Но это была последняя странность в его жизни, потому что Сергей был
мертв. И никакой помощи ему уже не требовалось. Он был мертв окончательно,
бесповоротно, как говорит Иринина дочка Наташка – стопудово.
