Время замедлилось, как это бывает в страшном сне, и на
какое-то время наступила глухая, чудовищная тишина.
Охранник, все еще оттеснявший журналистку, резко толкнул ее
на пол и бросился к своему патрону. Но его опередил другой коллега и в прыжке
попытался свалить политика с ног, чтобы того не задело осколками. Однако
знаменитый человек стоял прочно, как скала, и только мрачно оглядывался по
сторонам. Охранник обхватил его, прикрывая своим телом, и глухо закричал. По
его спине пробежала широкая кровавая полоса, как будто огромный кнут рассек его
кожу.
Журналистка поднялась на колени, пытаясь разглядеть и
запомнить все происходящее.
Только теперь на нее обрушился шум и гомон сотен голосов,
крики раненых, голоса журналистов, спешащих первыми передать в эфир сообщения о
происшедшей трагедии. Политик все еще мрачно оглядывался. Судя по всему, он не
пострадал, но вот охранник, прикрывший его своим телом, лежал на полу, то и
дело судорожно вздрагивая. С другого конца холла к нему бежали люди с
носилками.
– Давай сюда! – окликнул журналистку оператор. – Я
все снимал! Материал будет – первый класс!
Глаза оператора горели, он испытывал тот удивительный
подъем, какой бывает у журналиста, оказавшегося свидетелем настоящего События,
свидетелем Сенсации.
Но девушку словно сковал какой-то странный паралич. Она с
трудом заставила себя подняться на ноги и медленно доковыляла до возбужденного
оператора.
Рядом с ней сотрудник конкурирующего телеканала уже
торопливо вещал в микрофон:
– Только что, буквально на наших глазах, произошло покушение
на известного всей стране политика. В холле новой петербургской гостиницы, где
проходит экономический форум, была взорвана бомба. Это уже третье покушение на
одного и того же человека. К счастью, охрана вновь была на высоте и покушение
не увенчалось успехом. Никто, конечно, не видел самого исполнителя…
«Кое-кто видел, – подумала журналистка, – кое-кто
видел!»
И она почувствовала как мерзкий, липкий страх наполнил все
тело до кончиков пальцев.
– Ну что? – с тревогой спросила Ирина, понимая в душе,
что ничего хорошего ей не скажут. Так и оказалось.
– Воля твоя, – с отчаянием крикнула дочь, – но все
это никуда не годится!
– Но что же делать! – вздохнула Ирина. – Придется
идти в чем есть…
Наташка глазами выразила все, что она думает о своей
легкомысленной и безответственной матери, и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Ирина снова тяжко вздохнула и оглядела разоренное помещение. По всей комнате
валялись одежда, белье и предметы туалета. На разложенном диване лежали два
платья, еще одно, синее, было на Ирине.
«Наташка права, – с тоской подумала Ирина, – это
синее еще хуже, чем те. А я так на него рассчитывала…»
Ирине ужасно нравилась ее работа – писать детективы.
Собственно, работой это трудно было назвать – как известно, то, что приносит
удовольствие, – это уже не работа. Нельзя сказать, что все в ее
деятельности было безоблачным – бывали дни, когда Ирина называла себя
бестолочью, бездарностью, чувствуя, что не может написать больше ни строчки.
Однако, когда очередной роман был закончен, ее охватывало чувство необычайного
удовлетворения. А уж когда она видела, что на лотках и в магазинах появилась
очередная новая книжка, радости не было предела.
«Неужели это я – скромная домохозяйка, неудачница, как
считали некоторые, смогла написать двенадцать романов, которые расходятся
весьма приличным тиражом? Неужели это мои книжки читают люди, проглатывают
залпом, передают друг другу и жадно спрашивают продавцов «А Снегиревой нет? Ах,
эта книжка… Я уже ее читала. А когда новая выйдет?»
Слов нет, работа приносила Ирине много радости. Были в ней
также и другие плюсы. Не нужно было каждое утро вставать рано, с трудом
продирая глаза, с тоской одеваться и ползти на службу, трясясь в переполненном
вагоне метро и рассматривая заспанные лица таких же, как она, горемык. Не нужно
было интриговать и прогибаться перед начальством, добиваясь очередного
повышения зарплаты. Не нужно было портить желудок бутербродами или
сомнительными блюдами из ближайшего бистро. Не нужно было тратить каждое утро
уйму времени на макияж и выбор одежды.
Но была в этом и другая сторона медали. Ирина мало куда
выходила, за что ее очень осуждали подруги и дочка. Что делать, если
писательский труд требует уединения и тишины?
Есть такая пословица: «Было нечего надеть – стало некуда
носить». Раз некуда, то и не надо покупать лишней одежды, только шкафы
загромождать.
Неприятности подступили, как всегда, когда их меньше всего
ждешь.
Издательство, где уже несколько лет работала Ирина, справляло
свой юбилей – десять лет существования. По такому случаю устраивали
торжественный банкет в самом шикарном ресторане города. Ирине прислали
приглашение заранее. Она наскоро перебрала свой гардероб и осталась довольна –
имелось три более-менее приличных платья, в которых можно было пойти в
ресторан. Наташка была совершенно права в своем недовольстве, потому что Ирина
легкомысленно оставила вопрос выбора платья на последний день. И вот, сегодня
уже банкет, а оказалось, что идти совершенно не в чем: черное маленькое платье
«шанель» выглядит далеко не новым, на подоле темно-бордового с бретельками
обнаружилось какое-то несмываемое пятно, а синее, относительно новое, на
которое Ирина возлагала основные надежды, слишком свободно в груди и вообще
плохо сидит.
Под диваном послышалась какая-то возня, и на свет выполз
симпатичный рыженький кокер Яша. Он грустно поглядел на хозяйку и бочком
направился к двери. Кажется, он тоже не одобрял Ирининого легкомыслия.
Ирина снова вздохнула и прислушалась. Наташка разговаривала
по телефону.
– Это тетя Жанна звонила, – злорадно сообщила она,
заглядывая в дверь. – Я ей рассказала о наших проблемах, она будет минут
через сорок.
– Ну зачем! – простонала Ирина. – Только Жанки мне
сейчас не хватало!
Жанна Ташьян, близкая подруга, была деловой, успешной и
обеспеченной женщиной. Вот уж у кого в гардеробе имелись туалеты на все случаи
жизни. Жанна обожала дорогую и модную одежду и не скупилась, тратя деньги на
себя, любимую. Еще Жанна обожала новые машины, водила отлично, так что можно не
сомневаться: раз сказала, что появится через сорок минут, значит, так оно и
будет. И конечно, поможет. Беда в том, что Ирина не слишком доверяла Жанкиному
вкусу. Подруга обожала все яркое, преимущественно красных оттенков, к тому же
вызывающих фасонов.
Через сорок минут раздался уверенный звонок в дверь, и Яша
тотчас улепетнул из прихожей. Он не слишком жаловал Жанну, она могла шлепнуть
газетой или вообще в сердцах наступить на лапу. Иное дело другая Иринина
подруга, Катя. Вот с той у кокера было полное единение душ. Оба обожали
ветчину, котлеты, крабовые палочки, сыр и другую калорийную пишу.
