Книга Три кита и бычок в томате, страница 8. Автор книги Наталья Александрова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Три кита и бычок в томате»

Cтраница 8

– Дети! – говорила Анна Григорьевна, ласково гладя Колю по аккуратно причесанной головке. – Кто выкрасил шерстку Мурзика? Признайтесь, и я не буду вас наказывать! Только подумайте, как неприятно бедному котику ходить с зеленой шерсткой!

Коля сочувственно всхлипывал и смотрел на воспитательницу честными голубыми глазами, окончательно убеждая ее, что уж он-то совершенно непричастен к возмутительному происшествию.

– Какой у вас добрый, чувствительный ребенок! – говорила Анна Григорьевна Колиной маме. – Он просто физически неспособен на плохие поступки!

– Дети! – говорила через несколько лет учительница Валентина Михайловна. – Признавайтесь, кто разбил окно в кабинете физики? Кто вылил соляную кислоту в горшок с редким кактусом? Кто нарисовал усы на портрете Екатерины Великой в кабинете истории? Кто потушил сигарету о наглядное пособие? Дети, имейте смелость открыто признаваться в своих проступках!

Коля Гранатов смотрел на нее так искренне, так проникновенно, с таким глубоким сочувствием, что всегда оставался вне всяких подозрений.

Когда весь Колин класс, за исключением закоренелого двоечника и хулигана Слепнева по кличке Слепень, был дружно зачислен в комсомол, ни у кого не возникло сомнений в том, кто должен стать комсоргом: честное лицо, искренний взгляд голубых глаз и активная жизненная позиция Коли Гранатова склонили всех в его пользу.

Позже, когда большие люди решали вопросы о его новых назначениях, им было достаточно взглянуть в его прозрачные искренние глаза, чтобы увериться в надежности и преданности Николая, в том, что на него можно положиться, ему можно доверить самую серьезную, самую ответственную работу. Самое главное – каждый новый начальник ни минуты не сомневался, что Николай будет предан только ему. Лично ему, и никому другому.

И он уверенно двигался от назначения к назначению, медленно, но неуклонно поднимаясь по карьерной лестнице. Каждый следующий кабинет становился все просторнее, каждая следующая секретарша – все сообразительнее и привлекательнее, каждое новое поле деятельности – все перспективнее. Соответственно, вместе с карьерным ростом увеличивалась его квартира, улучшалась марка служебной машины, возрастали и прочие сопутствующие блага.

Правда, Николай Альбертович предпочитал трудиться на ниве не слишком конкретных свершений. Он держался ближе к идеологии, отлично понимая, что ответственность здесь несколько меньше, а пирогов и пышек перепадает даже больше, чем в любой другой области. Кроме того, именно здесь особенно полезным был его врожденный талант – умение делать вид.

Ведь если тебе поручено запустить в строй новый завод, или новый самолет, или современную телефонную станцию – делай вид или не делай, а конечный продукт рано или поздно придется предъявить. В идеологической же области все результаты настолько неуловимы, настолько неконкретны, что умело сделанный вид вполне может сойти за блестяще проделанную работу.

Со временем замечательные способности Николая Альбертовича были оценены по достоинству, и его перевели в Москву.

«В Москву! В Москву!» – с глубоким чувством восклицали чеховские три сестры.

«В Москву! В Москву!» – с не меньшим чувством восклицали все советские чиновники, и Николай Альбертович ничуть от них не отличался. Перебравшись в столицу, он решил, что начинается самый главный этап его карьеры…

И тут-то грянула перестройка.

В первый момент Николай Альбертович Гранатов испугался. Он, да и многие другие, подумал, что такие люди, как он, больше не нужны, что умение делать вид более не востребовано. Но прошло некоторое время, и Николай Альбертович понял, что ничего не изменилось. Или почти ничего. Позвонив по нескольким старым телефонам, он застал на прежних местах своих хороших знакомых советских времен. Их посты теперь назывались по-другому, но кабинеты они занимали те же самые, а возможностями обладали даже большими, чем прежде. И Гранатов быстро сориентировался в новой ситуации.

Он понял, что новые люди – бизнесмены, миллионеры, олигархи – конечно, ведут широкую, яркую жизнь, покупают дворцы и яхты, произведения искусства и красивых женщин, но подлинная власть как была, так и осталась в руках чиновников, начальников, обитателей просторных московских кабинетов. Они не так заметны, как миллионеры или деятели шоу-бизнеса, но это даже лучше. В их власти разрешить или не разрешить многомиллионную сделку, утвердить или не утвердить огромный контракт, а значит – миллионеры должны с ними делиться, должны платить чиновникам за право на жизнь, за право на воздух, за право на свои миллионы.

Гранатов хорошо усвоил новые правила игры и начал стричь купоны, пользуясь выгодами своего московского кабинета.

Но он не понял или понял слишком поздно, что в новой ситуации недостаточно только делать вид. Если чиновник взял деньги, он должен их отработать.

Брать деньги Гранатов умел очень хорошо.

Он выработал на этот случай особое выражение лица, брезгливое и несколько высокомерное. То есть он брал деньги с таким видом, как будто делал дающему одолжение. Можно даже сказать – благодеяние. После этого деньги следовало отработать, а именно – грамотно разделить сумму, то есть отстегнуть значительную часть вышестоящему чиновнику. И тогда все вопросы будут благополучно решены.

Но однажды случилось страшное.

Николай Альбертович взял деньги у солидной московской компании. За эти деньги он должен был сделать так, чтобы эта компания получила большой государственный заказ.

Он взял деньги у представителя компании, придав своему лицу соответствующее случаю высокомерное выражение, и очень скоро встретился с вышестоящим товарищем, чтобы передать тому причитающуюся часть денег.

И здесь его ожидал неприятный сюрприз.

Вышестоящий товарищ не взял у него денег.

Этому могло быть только два объяснения: либо тот боялся брать деньги, зная о каких-то новых строгостях, либо он не мог их взять, потому что уже взял у другой фирмы, у конкурентов.

И второй вариант был куда более вероятным. И куда более огорчительным. Потому что строгости можно переждать, а вот конкуренты – это навсегда.

Придав своему лицу высокомерное и недовольное выражение, что он умел делать нисколько не хуже Гранатова, вышестоящий товарищ процедил:

– Не могу! И не проси, Коля! Рад бы тебе помочь, но – не могу! Не все, понимаешь, в моих силах!

– Скромничаете, Иван Артурович! – Гранатов угодливо заглядывал в глаза начальника. – Уж в ваших-то силах абсолютно все! Захотите – солнце остановите!

– Солнце – может быть, – усмехнулся тот, – а в этом случае – ничего не могу!

«Взял, мерзавец! – подумал Гранатов, холодея. – Взял уже деньги у конкурентов!»

Его положение было незавидным.

Поскольку положительно решить вопрос не удалось, следовало как можно скорее вернуть деньги. А сделать он этого никак не мог, поскольку денег уже не было.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация