– Да потому что моя… – Он запнулся, не зная, как правильно назвать Нику – подругой, любовницей или как-то еще. В итоге никак не назвал и продолжил: – Потому что моя… тоже периодически этот вопрос поднимает. В последний раз чуть было не поссорились даже. Правда, вот уже несколько месяцев как молчит. Дай Бог, смирилась. А то непрерывно одно и то же: хочу семью, хочу семью! Как зациклило! Я почему так завожусь? Потому что прекрасно понимаю, во что ты вляпался… Неразрешимый вопрос, ты понимаешь? Поэтому и говорю тебе: завязывай! Пока не влюбился, найди себе кого-то еще!
– Да похоже, влюбился… – Семен мечтательно откинулся на стуле и блаженно закатил глаза. – Видел бы ты ее!
– Та-а-а-к! Понятно… – с тяжелым вздохом произнес Виктор. – Ну и что ты думаешь делать?
– Не знаю… – Семен нехотя вернулся в привычное положение. – К разводу я не готов… То есть совсем… Никогда даже не думал в этом направлении… Хотя… – Он замолчал.
– Ну? – осторожно задал вопрос друг.
– Хотя… Если задуматься… Семья давно превратилась… как бы это поточнее высказаться…
– В сожительство под одной крышей? – подсказал Виктор.
– Вот! Да! Общая территория, на которой мы сосуществуем…
– Согласен. Только, может, это и неплохо? Устраивает же это нас с тобой! Вот уже двадцать пять лет, как устраивает.
– Все так… все так… и в то же время… что-то не то… Понимаешь? Может быть, мы просто не задумываемся? Живем, едим, спим, разговариваем… Буднично, привычно, безрадостно… Но зато все прогнозируемо. А интимную жизнь и на стороне можно наладить. Правильно же? Вот ты все устроил для себя и горя не знаешь. И семья на месте, и личная жизнь в полном объеме присутствует!
– Ну, в принципе да! – согласился Виктор.
– Счастлив?
Повисла небольшая пауза.
– Пожалуй… – почему-то с сомнением произнес Виктор.
– А чего ты так неуверенно? – удивился Семен.
– Да вот чего-то засомневался. Ты спросил, и я вдруг понял, что и сам не очень-то уверен: а счастлив ли я? Про семью я полностью согласен с тобой. Какие бы ни были отношения между мной и Аней, пусть дружеские, теплые… Не знаю, какие они еще бывают между супругами? Не мастер я красивые слова говорить. Но нет в них искры, желания… Уходит интим. А на его место приходит либо раздражение, либо равнодушие. И то, и другое не есть адекватная замена интиму. Ты согласен?
– Согласен, конечно, – кивнул Семен.
– Ну и что нам остается? Сохранять семью для статуса, находя удовольствия на стороне? Известная как мир формулировка. Не нами придуманная…
– Так-то оно так. Только почему-то не греет…
– Да брось ты! А что лучше? Как по-другому? С одной развестись, на другой жениться? Менять шило на мыло? – Виктор опять начал кипятиться.
– Ну почему шило на мыло? Жениться по любви! Жить бурно, весело, взахлеб! – Семен воодушевился, раскраснелся, собираясь приводить другу аргументы, один красноречивее другого, но был остановлен жестким вопросом друга:
– Долго?
– Что долго? – не понял Семен.
– Долго так жить, как ты описываешь? Бурно, счастливо, с любовью?! Да от силы пять лет! А потом та же тоска, скука и одиночество вдвоем!
Семен, который прервался на полуслове, задумчиво посмотрел в дальний угол помещения, подавил вздох. Затем перевел грустные глаза на Виктора и тихо-тихо, но убежденно произнес:
– Разве пять лет – это мало? Нам с тобой скоро пятьдесят! Ты сколько еще лет думаешь куролесить? Кто знает, сколько нам Господь отмерил полноценной мужской жизни?! Три, пять, десять лет?! Вряд ли больше. И потом: ты нарисовал грустную картину. Но ведь она не обязательно именно так сложится. Ну да, страсть утихнет, эмоции улягутся… Но ведь если ты выбираешь достойного человека, и выбираешь не из корысти, а сердцем, вряд ли ты с ним будешь одинок. Конечно, все это рассуждения, предположения… Однако хочется рискнуть! И хочется, и боязно, с другой стороны.
– Да никуда ты не денешься от своей Катьки! Никуда она тебя не отпустит! Вцепится обеими руками, и что? Драться с ней будешь? Да и ради кого? Ту женщину ты еще и знать-то не знаешь… Поначалу все они ангелами представляются, а потом как покажут свою истинную сущность – не обрадуешься!
– Я вот иногда думаю: если бы Катька меня выгнала… Ну или сама бы к другому ушла… Короче, если бы она инициативу проявила… в плане разрыва отношений… Я не стал бы сопротивляться ни минуты. Если бы она… А сам нет! Не решаюсь…
– Интересная мысль… А ведь, пожалуй, ты прав. Пожалуй, что и прав… – И после молчания: – Выходит, мы трусы?
– Почему это трусы? – возмутился Семен.
– Да потому, что все ждем, чтоб бабы за нас решение принимали… У самих ни сил, ни смелости не хватает…
Семен тихонько присвистнул:
– Слушай! Ну ты и формулируешь! – Он покачал головой и надолго задумался. Какая-то злость появилась во взоре. Злость пополам с грустью. Странное сочетание.
– Вот и посоветовался… – будто бы про себя подытожил Семен, – и так был на распутье, а теперь и подавно… Ладно, Вить! Спасибо тебе. Бывай!
Мужчины распрощались и оба в редком для себя состоянии смятения разошлись по своим машинам…
Семен стал приглядываться к Кате. Замечает ли, что он влюблен? Видит ли его сомнения? Чувствует ли, что назревает разговор?
Катя вела себя по-прежнему, вроде бы как обычно. Единственное, что он отметил, так это ее недовольство тем, что он увлечен компьютером. Только и эта увлеченность Семена становилась все менее выраженной. Теперь, если он и переписывался с Верой, то в основном на работе или буквально двадцать минут вечером. Иногда они общались по телефону, но тоже, разумеется, вне дома. Поэтому Катя должна была, видимо, успокоиться. Она спросила его недавно:
– Что у тебя с докладом?
– С каким докладом? – не сразу среагировал Семен.
– Как с каким?! Над которым ты три месяца работал каждый вечер до глубокой ночи?!
– А-а-а! – включился он. – С докладом все нормально. Написал, оформил. Будет конференция через десять дней, там прочту.
– Ну хорошо! Значит, теперь по вечерам ты принадлежишь семье! – удовлетворенно и успокоенно констатировала Катя.
И тут он взорвался. Взорвался так, что она остановилась перед ним, замерла и остолбенело слушала его гневную речь, ни в силах ни возразить, ни сдвинуться с места.
– Что значит – «теперь»? – заорал он. – Почему только теперь? А всю жизнь я кому принадлежал? Может быть, я самому себе принадлежал?! Двадцать пять лет я только и делаю, что занимаюсь семьей, тобой, дочерью, твоими родителями, вашими проблемами… Может быть, мне позволено заниматься собой?! Может, ты знаешь о моих желаниях, о моих мечтах?! Да! Ты о них знаешь, прекрасно знаешь! Только тебе наплевать!!! И на мое пристрастие к волейболу, и на то, что я заядлый болельщик! И на то, что я баню люблю! На-пле-вать! – раздельно, по слогам повторил он.
